В коридоре адвокат заверил торговца хлопком, что, по его мнению, дело пройдет без осложнений, не подозревая, что в это самое время осложнение уже назрело. Вернувшись в кабинет, он принялся обдумывать речь, которую завтра собирался произнести перед присяжными. Выступить следовало безупречно. Брендон мог задушить девушку в полной тишине и положить тело за дверью и при этом иметь еще фору в пять-шесть секунд. Следовало также отметить старый избитый трюк с похищением собственных драгоценностей. Тиара, колье и браслеты не были обычными ювелирными изделиями, поскольку составляли часть наследия графства Брендон, и ни один вор не покусился бы на них: достаточно посмотреть справочник, и все желание тут же пропадет. А если бы какой-нибудь растяпа польстился на блеск бриллиантов, то ни один скупщик не только не принял бы их, но тотчас сообщил о них в полицию.

В пятнадцать минут седьмого в кабинет адвоката ворвался младший сотрудник Скотленд-Ярда, с которым тот поддерживал дружеские отношения.

– В этот раз вам не повезло, мистер Мандерс! В Саутгемптоне поймали Одинокого Джима вместе с драгоценностями Брендона за исключением двух бриллиантов, пропавших из колье.

Одинокий Джим признался в краже украшений, но не в убийстве. Заявил, что в одиннадцать двадцать проник в квартиру через пожарный выход, а ушел тем же путем в одиннадцать тридцать пять. Заглянув в спальню мисс Хайд и проверив все ящики, перебрался в соседнюю комнату и обнаружил драгоценности в запертом саквояже – после того как разрезал ремни и вскрыл замок отмычкой. О двух отсутствующих бриллиантах он ничего не знал.

Адвокат Одинокого Джима подтвердил, что в спальне Нелли ящики действительно были выдвинуты, а в соседней комнате остался саквояж с разрезанными ремнями, однако попытка подчеркнуть правдивость подзащитного встретила препятствие в виде двух отсутствующих бриллиантов.

Адвокат обвинения в своей докладной записке признался, что пропавшие камни его озадачили. К делу о краже они явно не имели отношения. Предчувствуя некую косвенную связь с убийством, он заговорил о них на перекрестном допросе.

– Вы стремитесь убедить присяжных в том, что выкладываете на стол все карты, но в то же время уклоняетесь от ответа на вопрос, что сделали с двумя пропавшими бриллиантами. Потрудитесь объяснить…

– А я уже сказал, что ничего с ними не делал, – упрямо перебил Одинокий Джим. – В колье не хватало двух камней – это я заметил сразу, как только вернулся домой.

– Вы слышали показания лорда Брендона и Агнес Коуп, театральной костюмерши. Еще в одиннадцать вечера все бриллианты оставались на своих местах. Вы утверждаете, что совершили кражу спустя полчаса. Должны ли присяжные поверить, что за это короткое время в квартиру проник другой вор и удовольствовался двумя бриллиантами, когда мог забрать все сразу?

Подсудимый не ответил. Своим предположением адвокат обвинения ошеломил его, и адвокат тут же понял, что совершил тактическую ошибку. Всех присутствующих накрыла волна сочувствия: создалось впечатление, что Одинокий Джим и в самом деле говорил правду, а бурная реакция подсудимого, последовавшая, едва тот покинул место для дачи свидетельских показаний, разжалобила окончательно. Репортеры писали, что выглядел бедняга поистине жалким: корчился, как будто его только что избили, и вообще походил не на искушенного похитителя бриллиантов, а на мелкого воришку из трущоб.

– Вы делаете работу, за которую вам платят, и я знаю, что меня ждет! – выкрикнул подсудимый. – Но все равно, отвечая на вопросы, я не произнес ни слова лжи!