– Здравствуйте, мистер Риччи! – донёсся голос престарелой леди, за спиной Тома, едва тот нажал на кнопку вызова лифта.

– Доброе утро, миссис Торнэди! – нехотя отозвался детектив, хоть и оставшийся без своего жетона.

– Какая сегодня чудесная погода, не находите?! – не унималась дама, подойдя практически вплотную к ожидавшему лифт юноше.

– Не люблю дождь! – сухо парировал Том, демонстративно посмотрев на часы.

– А что же … – миссис Торнэди хотела было продолжить разговор, но не успела завершить своей мысли.

Сорвавшись с места, Риччи быстрым шагом бросился к ступеням, идущим вокруг лифтовой зоны. Стараясь выглядеть максимально напряжённым, Томас неумело лгал своими действиями, хотя, скорее, обмануть он пытался себя, а не прицепившуюся к нему с разговорами старушку.

Томас не любил общение с соседями, но, даже несмотря на это, многие из них едва ли не с первого дня, как он заселился, знали о нём практически всё. Под словом «практически» Риччи понимал общеизвестные данные своей жизни, которые он не особо любил раскрывать, о более глубоких и живых переживаниях, которыми была полна его жизнь, разумеется, не знал никто.

Тем не менее, соседи, с присущей им, как считал Томас, бестактностью, регулярно оказывали ему знаки внимания, будучи осведомлёнными о его месте работы. Риччи был уверен, что каждый из них был бы рад зарубить его топором в тёмной подворотне, если бы не его жетон, отчего едва ли радовался их напускному и полному фальши радушию.

Построенный в тридцатых годах массивный шестиэтажный дом по улице Уинтроп представлял собой поистине величественное здание, в котором, казалось, разместилось без малого, добрая сотня семей. На деле же, дом был пуст практически на половину, что не могло не радовать ценившего уединение Томаса Риччи.

Спустившись по лестнице, детектив коротко кивнул поднявшемуся со своего стула консьержу и, прежде чем тот успел хоть что-то сказать, стремглав вылетел на улицу, где его встретила густая пелена по-штормовому грозного дождя. Зажав кнопку сигнализации на брелоке своих ключей, Томас мысленно продумывал план каждого своего следующего действия, не давая шанса спонтанности.

В доли секунды Риччи оценил скорость идущих по тротуару людей, что, прикрываясь зонтами, размеренно шагали по своим делам. В расчёт Тома также вошли и мелькавшие меж величественных фигур, промокшие насквозь людишки, что за неимением зонтов были вынуждены прикрываться всем, чем придётся.

Разумеется, ни к одним, ни к другим, Томас себя не причислял. Постояв с минуту под козырьком своего дома, Риччи выгадал момент и, просочившись сквозь, казалось, непрерывную живую стену людей, сел в мигнувший фарами тёмно-серый Форд Таурус две тысячи девятого года.

– Сэр!!! – донёсся приглушённый голос за стеклом, вслед за которым раздался не менее глухой стук пальцев по стеклу, – Откройте!!!

Повернув голову, Том увидел темнокожего парнишку в трепанной, промокшей насквозь шапке. Прильнув к стеклу, мальчишка осторожно постукивал пальцами по стеклу, оставляя на его покрытой каплями поверхности потёкшие разводы.

– Сэр, прошу, откройте!!! – не унимался парнишка, даже когда двигатель Тауруса заурчал на все свои двести шестьдесят три лошади.

Опустив руку на пояс, где обычно находился пистолет, Риччи открыл окошко и несколько капель дождя тотчас ворвались внутрь, замочив тканевую обивку салона.

– Сэр, пожертвуйте денег! – тотчас выпалил заготовленной фразой мальчишка, – Не хватает на еду! Я очень голоден! Пожалуйста!

Смерив парня с лёгким прищуром, Том перевёл взгляд на лежавший на соседнем сидении обед. Взяв контейнер, Риччи показал его парнишке, при этом не став его протягивать ему, заранее предугадывая ответ на своё предложение. Как и все прочие, этот случай оказался не исключение, мальчишка отказался от еды, настырно требуя денег.