По дороге до поселка, где была автобусная остановка, мы полностью успокоились и даже пытались шутить и подкалывать друг друга. Например, Макс подошел ко мне и с волнением прошептал:

– Слышь, Влад, незаметно обернись и посмотри, мне кажется, что у Егора антенна на голове, а сам он зеленеет.

Не выдержав, Макс рассмеялся, а Егор, сообразив, что мы подтруниваем над ним, деланно строго прикрикнул:

– Ну вы, инвалиды информационного века! Соблюдайте солидность в связи с постигшим нас внезапным повышением. А может, нарушим правила игры и обратимся к нашим шефам? – перешел он на другой тон. – Пусть еще раз потрясут райончик и материализуют нам на скатерти самобранке огромную пиццу. Жрать охота! Нет больше сил терпеть. Ведь слопали абсолютно все от стресса, кстати, по их вине.

Продолжая болтать о том о сем (преимущественно о разнообразии и вкусовых качествах продуктов, изобилующих на прилавках рыночной экономики), мы незаметно подошли к поселковой автобусной остановке. На наше счастье, здесь стоял покосившийся ларек местного бизнесмена, наверняка в суровой по-деревенски борьбе с конкурентами укрепившегося на относительно доходном месте. Купили у него по банке теплой кока-колы, буханку черствого хлеба и сомнительного происхождения, но с дразнящим запахом палку копченой колбасы. Думаю, половину своего дневного заработка этот предприимчивый колхозник получил.

Разделив добычу поровну, мы уселись в тенечке ларька и с надеждой на скорое появление «Летучего голландца» стали смачно пережевывать жилистую дрянь. Чудо заключалось в том, что долго ждать не пришлось. Только мы подумали о «Летучем голландце» на колесах, который должен был доставить нас в цивилизованный мир, как из-за поворота появился пыльный пазик. Живо забравшись внутрь этого неубиваемого работяги, мы застыли в скорбном молчании. Время и местные хулиганы не пощадили транспортное средство. На заднем сиденье, полностью обложенном сумками и мешками, сидела маленькая старушка, закаленная долгой жизнью в Советском Союзе и переменой власти. Опытным взглядом радистки Кэт она осмотрела нас и отнесла в разряд подозрительных субъектов, с которыми надо держать ухо востро. Макс подошел к водителю и стал вежливо расспрашивать о том, есть ли у нас шанс добраться до аэропорта во Владике живыми и по какому вектору нужно двигаться к заветной цели. Водитель все подробно объяснил.

Уже ближе к ночи, целые и невредимые, мы стояли у стоек продажи билетов. Путь к дому был открыт. Дальше уже пошла так называемая дорожная рутина: проводы, объятия и пожелания удачи. За все время, проведенное в аэропорту и до самого отлета, мы ни разу не коснулись темы предстоящей работы и непонятных испытаний, которые всенепременно будут. В голове было так много всего, что требовалось время для переваривания. С Приморьем мы простились как-то двояко: то ли с благодарностью, то ли, наоборот, с желанием забыть, как страшный сон. Как сказал Егор: «Жизнь подскажет».

Проснулся я на своей царской кровати – после лежака в палатке все вещи казались мне музейными экспонатами из дворца. Бодренький и вполне отдохнувший посмотрел на часы и удовлетворенно сказал сам себе:

– Ого! Двенадцать часиков продрых, прямо по-стахановски. Ладненько, теперь сделаем комплекс дыхательных упражнений для восстановления боевого духа, а заодно смоем со своего утомленного, но горячо любимого тела следы нервных потрясений.

Однако, приступив к занятию, уже через десять минут я понял, что ничего не получится. В процессе полной отрешенности не должно быть ни одной мысли, а у меня они с реактивной скоростью носились от одной стенки черепа к другой, и успокоить их мог только хороший удар дубинки. В голове шел нешуточный спор, было все это или нет. Может, на этой сопке аномальное место и сказки оживают, как в наркотическом опьянении? Я раньше много читал про такие явления, да и сны иногда бывают настолько реальные, что требуется время сообразить, где ты действительно находишься. Если не было ничего, если кайфанули втроем, нанюхавшись незнакомого дурмана, тогда все нормально, переболеем похмельем и забудем. Надо бы пойти пошляться по улицам и магазинам – проветриться. Кстати, можно и на работу заскочить – узнать, а вдруг уволили давно, ну и заодно поболтать с Аллочкой. За всей этой ерундой, глядишь, и придет окончательное прозрение. Ну, а если все случившееся на сопке явь, тогда только и остается ждать, когда в голове раздастся приятнейший для слуха голос невидимой феи. Правда, не наделать бы в штаны при таком раскладе. В том, что фея очаровательна, переубедить меня было невозможно, ее светлый образ торчал в моем сознании, как гвоздем прибитый.