– Давайте рассуждать логически, – с умным видом предлагает Васька, не отводя взгляда от дома. – Если Антоха прячет Мартышкина где-то рядом, то где? В подвале, на чердаке или в собственной квартире?

– Да где угодно! – отвечает Лёха. – Это может быть гараж, старые развалины или заброшенная стройка. И не обязательно где-то рядом.

– Майор Иванов сейчас сказал бы, что мы насмотрелись детективов, – с ядовитой улыбочкой произношу я.

– К тому же мы не знаем, причастен ли Антон к последним событиям, это ведь только наша гипотеза! – не обращая внимания на моё ехидство, добавляет Васька и тут же поясняет:

– Гипотеза – это предположение.

Хи-хи! Как будто мы не знаем, что такое гипотеза! Сейчас она каждое редкое слово будет нам объяснять? Умная подруга – это, конечно, здорово, но иногда напрягает!

– Смотрите! – громко шепчет Лёха. – Вон и наша пропажа идёт!

Лёва Мартышкин, неожиданно вывалившись из крайнего подъезда, стремительно направляется за угол дома. Выждав немного, мы двигаемся за ним. Это же настоящая слежка! Лёха, втянув голову в плечи, шагает вперёд, мы с Васькой, изображая беспечно прогуливающихся подружек, слегка отстаём от него. Наверное, со стороны это смотрится очень забавно, но нам сейчас не до глупых размышлений о том, как мы выглядим. Важно не упустить преступника! А в том, что Лев и есть самый настоящий преступник, мы уже не сомневаемся. Написал же он эту дурацкую записку про миллион. Значит, пошёл против закона. И пусть кто-то не уверен, что парень способен на такое, я точно знаю, что это сделал именно он, ведь моя бабуля никогда не ошибается.

Лёва исчезает за углом дома, следом за ним исчезает и Лёха. Мы с подругой ускоряем шаг, но за домом никого не находим.

– Куда они могли подеваться? – озираясь по сторонам, спрашивает Васька.

– Только туда, больше некуда, – показываю я на ступени, ведущие в подвал.

И мы осторожно спускаемся вниз. Дверь очень тяжёлая, но я легко справляюсь с нею. В подвале темно, и в первый момент мы ничего не видим. К тому же пахнет сыростью и ещё чем-то, не очень приятным. Мы с Васькой осторожно делаем несколько шагов вперёд, держась за стенку, и вдруг позади нас хлопает дверь. Слышно, как кто-то снаружи запирает замок.

– Эй, Сыч! – раздаётся из кромешной тьмы голос Льва Мартышкина. – Тоха! Мы так не договаривались!

– А как вы договаривались? – это уже Лёхин голос.

– Никак! – огрызается Лёва, видимо, смекнув, что сболтнул лишнее. – Тебя это вообще не касается!

– Ещё как касается! – негодует Васька. – Нас всех подозревают в твоём похищении!

– Никто меня не похищал! – взрывается Лев.

– Это мы уже поняли, – спокойно говорит Лёха, – но теперь и все мы становимся похищенными. Нас ведь только что заперли в подвале, из которого невозможно выбраться.

Я понимаю, что друг мой нарочно сгущает краски, уж он-то знает, что я прекрасно открываю любые двери. Он делает это, чтобы напугать Мартышкина и вывести его на откровенный разговор. И у него получается! Парень начинает потихоньку скулить, как обиженный щенок, а когда Лёха намекает, что нас могут никогда не найти, и мы умрём тут от голода, Мартышкин принимается громко всхлипывать.

– Я хочу домой! – навзрыд говорит он. – Я не собирался… это всё Тоха придумал… это он меня заставил…

– Так уж и заставил? – смеётся Лёха. – Или он предложил, а ты не отказался?

В ответ Мартышкин лишь хлюпает носом. Как досадно, что я не вижу его лица! Эх, насладиться бы сейчас этим жалким зрелищем! Надо было хотя бы фонарик прихватить.

Глаза мои постепенно привыкают к темноте, но ничего, похожего на выключатель, я нигде не вижу. Зато различаю какой-то стол или верстак, а на нём очертания различных предметов. Один из них похож на огарок свечи в стакане. Я пытаюсь зажечь его взглядом, и это у меня получается! Пламя взвивается внутри стакана и, трепеща, бьётся о стеклянные стенки. Лев вздрагивает и испуганно озирается. Он не понимает, как загорелась свеча. И это меня забавляет. Огонь тускло освещает наши лица.