Незаметно мера собственности стала стимулом к накоплению собственности. Причина такой метаморфозы лежит на поверхности – полезность полезна своей полезностью и много ее не бывает. Поэтому собственность есть благо. И чем проще ее измерять, тем отчетливее столбовая дорога к ее приобретению и накоплению – от разбоя и насилия до выдумки и труда. Все эти пути были досконально исследованы, все возможности по приобретению и отъему, наследованию и конфискации, работе и изображению работы, разведаны и опробованы. Формы общества стали определяться способом добычи собственности, что назвали «способом производства», хотя далеко не всегда это было собственно производство. Но суть не меняется – брачные отношения дополнились «производственными» в качестве стимула развития и трансформации всего человеческого общества, а вместо самки самцы стали все больше стремиться к выгоде. Так самки своим самоотверженным примером показали самцам путь к светлому будущему и деньги стали приобретать все большее влияние, стимулируя освоение окружающего жизненного пространства.

С расширением обмена и отмиранием отъема, рабов стало проще отпустить на «волю» и заставить самим платить налоги, что практикуется до сих пор. Сами же натуральные подати, включая трудовую и солдатскую повинность, оказалось сподручней заменить символическими. Помимо упорядочения поборов, это давало власти дополнительную выгоду. В качестве символов власть сначала использовала ракушки, потом отчеканила монеты, а потом нарисовала бумажки. Новые платежные средства – материализованная мера – быстро пошли в народные массы в силу своего удобства и сильно подстегнули торговлю. Так противоречие между желанием подданных иметь и желанием власти отнять стало источником появления денег и двигателем дальнейшего развития общества. Ради денег стали развиваться наука, культура и ремесло, а сами деньги лезть во все щели, куда только можно, что, впрочем, далеко выходит за рамки нашего интереса.

Попытки человечества на ощупь выявить наиболее эффективные пути накопления собственности обнаружили, что манипуляции с самими символическими деньгами тоже выгодны. Деньги оказались не только универсальной собственностью, но и загадочным механизмом по ее производству, воспроизводству и даже перепроизводству. Остановимся на минутку и приглядимся к такому замечательному и по-своему тоже символическому факту, что первые ссудные кассы были открыты при храмах на деньги священных вавилонских блудниц. Замечательному не только как точка экстатического слияния любви и денег, но и как символ отрицания и любви, и денег. Почему блудницы отрицают любовь, понятно, но почему ссудная касса отрицает деньги? Потому что такая касса, будучи прообразом банка, открыла великую тайну – символические деньги, не имеющие собственной полезности и введенные государством как символ абсолютного владения всей собственностью, обладают способностью самопроизвольно расти в количестве, обесценивая себя и удорожая все остальное, что ими представлено. А поскольку человек есть субъект собственности, он, а вернее его труд по ее приобретению, дешевеет тоже. Таким образом, этап символических денег – будь то ракушки или записи в памяти компьютера, стал принципиально новым этапом в развитии общества. Собственность стала слишком дорога для человека, она тоже стала своего рода символом, и он теперь гонится за ней как белка в колесе. Этим и объясняется упомянутый расцвет науки, культуры и ремесел, ибо собственности больше нет, а есть только труд.