С началом Первой мировой войны в августе 1914 года перед кайзеровской Германии стояла задача ликвидации войны на два фронта. Лучшим решением было бы либо заключить сепаратный мир с Российской империей, либо взорвать её изнутри, организовав революцию и свержение царского режима. Уже 24 ноября 1914 года появился внутренний меморандум помощника статс-секретаря Министерства иностранных дел Германии Артура Циммерманна, в соответствии с которым МИД присоединился к мнению начальника Генерального штаба генерала Эриха фон Фалькенхайна о необходимости как можно быстрее ликвидировать Восточный фронт, сохранив только один фронт на Западе. С учётом существовавшего военного положения это можно было осуществить только путём вывода России из войны; заключение сепаратного мира должно было стать актуальной задачей внешней политики правительства кайзера96.

Поскольку договориться с верным своим обязательствам перед союзниками по Антанте царём Николаем II было задачей довольно сложной, по крайней мере, не скорой, была сделана ставка на второй вариант, тем более что от повергнутой в пучину революционного хаоса России было больше выгоды и перспектив, чем от простого сепаратного мира с ней. Первый публикатор документов германского МИДа З. Земан говорит, что «23 ноября 1914 года в Берлине было проведено большое совещание с участием политиков и военных. Обсуждался вопрос о том, как избавиться от войны на двух фронтах. Все сосредоточилось на решении вопроса с Россией. Существовали две возможности – попытаться достичь перемирия с царем либо ослабить эту царскую власть, а потом достичь мира с революционным правительством ослабленной России»97.

Американский историк Д. Шуб пишет, что «из опубликованных документов германского министерства иностранных дел мы узнаем, что германское правительство начало финансировать некоторых русских революционеров-эмигрантов уже в августе 1914 г. сейчас же после объявления войны. Но систематическую и значительную финансовую поддержку отдельные российские революционеры и целые революционные группы начали получать от германского правительства в 1915 г. Так как большинство российских политических эмигрантов тогда проживали в Швейцарии, то германское посольство в Берне стало центральным пунктом, откуда установлены были связи между германским правительством и некоторыми российскими революционерами»98.

Германское руководство помощников в реализации своих планов относительно России видели в наиболее радикальных представителях российского революционного движения – большевиках и социалистах-революционерах (эсерах), а также представителях польских и украинских национал-сепаратиских организаций. Однако эсеры были расколоты на «оборонцев», выступавших за победу Антанты, и «интерналионалистов», годившихся только для ведения «революционной пацифистской» пропаганды (прекращение войны, добиться справедливого мира без аннексий и контрибуций)99. Для решения задачи организации революции общероссийского масштаба для немцев польские и украинские национал-сепаратисты не годились вовсе, для этого лучше всего подходило левое крыло русской социал-демократии – Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков) (РСДРП (б)) В. И. Ульянова (Ленина), но она на момент начала войны была фактически разгромлена, а её лидеры находились кто в эмиграции, кто в ссылке в Сибири, а общее количество её членов было не велико. Тем не менее, именно она представляла для немцев наибольший интерес, поскольку была единственной политической партией России, выступавшей за поражение в войне царского правительства. С начала войны проживавший тогда в Швейцарии В. И. Ленин приступил к активной пропагандистской деятельности в этом направлении. Как отмечает А. Арутюнов: