– Крыжовник колется, – столь же неуверенно сообщил Игорь. – Зачем?

Я поняла, что «зачем» относится не к факту колючести крыжовника, а к факту пребывания в нем человека. Ни гостю, ни профессору Брауэру подобное место не должно было показаться привлекательным. Хотя кто знает этих иностранцев? Может, он всю жизнь мечтал посидеть в российских кустах? И я, приглушив почему-то голос, произнесла:

– Профессор Брауэр?

Неизвестный хранил молчание.

Я предположила:

– Может, это его похититель? Пришел подбросить записку с требованием выкупа, а тут вдруг мы…

Чем прельстили колючки похитителя, я задумываться не стала. Юсупов посмотрел на меня с отвращением:

– Вы считаете, это остроумно? Это просто пьяный.

Но, тем не менее, ближе подходить не стал. Смелее всех поступил Кнут. Он сделал пару шагов вперед и восторженно завопил:

– Это «з-з-з»!

И, представьте себе, «з-з-з» ответило. Оно жалобно простонало:

– Кнут…

В тот же миг мадам Брауэр бросилась к кустам и упала на колени, обнимая чудесным образом спасшегося мужа. Мы тоже попытались приблизиться, однако профессор с непонятным нам испугом повторял:

– Не приближайтесь!

– Наверное, он чем-нибудь заразился, – сделала вывод я.

Учитывая незнание немцами русского языка, я не боялась травмировать их психику слишком вольными высказываниями. Вскоре жена Брауэра позвала Игоря и шепнула ему что-то на ухо. Игорь отпер дачу и провел туда гостя, нежно обнимая за талию. Через пять минут было позволено войти и нам.

Я сгорала от любопытства. Что же все-таки произошло? Профессор явно не травмирован и не лишился голоса и слуха. Почему он не откликался? Почему несколько часов блуждал по лесу?

Свою драматическую историю он поведал нам за чаем, очень смущенный, однако весьма гордый собой.

– Я увлекся пейзажем и немного отстал, – повествовал он, – к тому же задумался. И не заметил, как меня за брюки схватил медведь.

Кнут застонал от зависти, и профессор удовлетворенно повторил:

– Да, медведь. Очень сильное животное. Я сперва никак не мог вырваться. Но потом, разумеется, его победил. Ему удалось лишь выдрать клок из моих штанов, вот и вся его добыча на сегодня. Сегодня зверь ляжет в берлогу голодным!

И он радостно засмеялся, а Кнут застонал еще пуще.

Игорь вздохнул, решив не объяснять, что медведем наверняка была ветка какого-нибудь дерева.

– А почему вы потом не вернулись к нам? – выразил претензию Юсупов. – Мы же кричали.

– Я ведь рассказал, – удивился Брауэр, – этот зверь выдрал у меня клок из штанов. А с вами была мадмуазель Екатерина!..

Теперь настал уже мой черед стонать. Не зря жена профессора кидала на меня неодобрительные взгляды – она чувствовала, что вся эта свистопляска из-за меня. Да если б я знала, я бы отвернулась от его дырявых штанов! Из-за боязни оскорбить мою девичью стыдливость несчастный человек пол-вечера проторчал в лесу…

– Могли бы позвать меня, – не унимался Юсупов. – Я не мадмуазель.

– Я звал, – признался почетный гость, – а вы не слышали. А кричать я не мог.

– Почему?

Брауэр явно оторопел от подобного вопроса и с выражением ужаса на лице произнес:

– Но кричать – это же неприлично.

Именно в тот момент я и поняла, что никогда, ни при каких условиях не перееду за границу. Я там не выдержу. Или они меня не выдержат – это с какой стороны посмотреть.

Справедливости ради замечу, что никто меня туда и не заманивал…

Иностранцы, получив наконец от экзотической России положенные приключения, выглядели полностью обессиленными. Очевидно, впечатлений им теперь хватит на всю оставшуюся жизнь.

Мы заторопились обратно в город. Со вздохом оглядев гудящие и несколько опухшие ноги, я собиралась сунуть их в разношенные кроссовки, специально сохраненные ради походов в лес (а вообще, давно пора было их выкинуть), но застыла в недоумении. Вся наша обувь была смело выставлена на крыльце дачи. Вот три пары мужских ботинок – очевидно Кнута, Игоря и Юсупова. Рядом элегантнейшие лодочки на каблуке, при виде которых я сразу поняла, отчего мадам Брауэр передвигалась так медленно. Методом исключения, оставшаяся пара – моя.