И какая ему, америкосу, была разница? Такой же сорокоградусный ром из тростникового сахара. Козел – он и в штатах козел!
Ей американскую жевательную резинку один хахаль, вместо цветов, на свидания в гостиницу приносил. Врал, что старший механик с круизного теплохода «Мария Крупская», который в Японию туристов возит. Потом оказалось, грузчик из порта, а фуражку и китель командного состава торгового флота на барахолке купил.
«Где же он, мой капитан дальнего плаванья – еще не старый, красивый и холостой, с бумажником, полным чеков „Внешпосылторга“, – стоя за баром, мечтала Анжела. – Можно и женатый – отобью!»
На этой слабости и подловил ее подлец докер, к тому же еще, и злостный неплательщик алиментов трем детям от двух прошлых жен.
А буфетчицей в загранплавания Метелкина ходить не хотела, это – для капитана подстилка на рейс. Причем, обязательная. Еще и поить-кормить его за свой счет.
Анжела – девка не дура. Понимает, чего от нее хочет Гиви Шалвович, и вопрос для нее лишь в том, как допустить его к своим прелестям с наибольшей выгодой.
Вот такой любовный треугольник завязался в вагоне-ресторане.
2 августа Гиви Шалвович, памятуя о том, что сегодня День железнодорожника, с утра наказал повару приготовить для коллектива праздничный обед: шашлык из баранины, суп-харчо, цыпленка табака, салат из помидоров и огурцов, еще что-нибудь.
Выйдя из кухни, Херашвили в узком коридорчике столкнулся с Метелкиной. Попробовали разойтись бочком, да не вышло – плотно соприкоснулись. Забурлила нарзанными пузырьками горячая кровь Гиви, зашевелился его жеребчик в промежности.
– Анжела, зайди ко мне, обсудим один вопрос, – сказал он.
– Какой вопрос? – поинтересовалась та и облизнула свои алые напомаженные губы.
– Производственный, – подмигнул ей директор.
В купе, днем выполнявшего роль кабинета директора вагона-ресторана, а ночью – спальни супругов Херашвили, Гиви наскоро накрыл на столик – коньяк «Самтрест» пятизвездочный, нарезанный лимон, шоколадка, по последней моде – канапе (бутербродики, проколотые зубочисткой).
Отодвинулась дверь, и вошла Метелкина.
– Звали, Гиви Шалвович?
– Заходи, дорогая!
И Херашвили закрыл дверь на замок.
У Нонны не сходилась вчерашняя касса. Вроде, официанты что-то напутали. Похоже, коньяк пять звездочек пробивали по цене трехзвездочного. Надо посмотреть товарную накладную.
И завпроизводством пошла в купе директора, где хранилась бухгалтерская документация.
– Хорошо-о-о! – стонал Гиви Шалвович.
– Не в меня-я-я! – просила Анжела.
Как гром среди ясного неба, щелкнул замок двери, отомкнутый из коридора служебным ключом-треугольником, и в купе, подобно техасскому торнадо, сметая и опрокидывая на своем пути все и вся, ворвалась Нонна.
Глава 3
Александр Соловьев призывался в армию из станицы Красной. Новобранец как новобранец – из семьи колхозников, выпускник мелиоративного техникума, комсомолец и спортсмен.
На призывной комиссии в райвоенкомате ему сказали:
– Имеешь первый разряд по пулевой стрельбе? Это очень хорошо! Направляем тебя на службу во внутренние войска.
– Лучше в стройбат! – взмолился Санька.
Служба во внутренних войсках считалась для парня позором. Охранять зэков – западло! Но кто слушает призывника – посылают, куда надо Родине. Для охраны заключенных нужны меткие стрелки.
По прибытии в часть рядовой Соловьев принял присягу, прошел курс молодого бойца и приступил к службе в охране исправительно-трудового лагеря строгого режима.
Через два месяца получил письмо от своего кореша Сереги, в котором прочел: «Саня, твоя Катька выходит замуж за Ваньку Разуваева. Свадьба у них будет 2 августа».