На тревожные вопросы Стенхопа, которыми тот встретил своего друга, Джек не мог дать какого-либо утешительного ответа.

– Я не нашел ничего, что подтверждало бы твои сомнения, – сказал он, – но на меня, должно быть, заразительно подействовал твой страх, потому что я не могу отделаться от какого-то неопределенного чувства – тоски или беспокойства, я и сам не могу понять.

Стенхоп вздохнул и погрузился в печальное раздумье, из которого вывел его стук в двери.

Пришла горничная – сказать, что миссис Уайт просит молодого барина немедленно прийти к ней, так как имеет сообщить ему нечто важное.

Стенхоп спокойно ответил, что он сейчас будет к ее услугам. Но едва девушка вышла, как он взволнованно обратился к своему другу.

– Помоги мне, Джек, – сказал он умоляющим тоном, – я не знаю, что мне делать. Я не могу не исполнить ее просьбы и вместе с тем я положительно не в состоянии видеть ее, по крайней мере наедине. Пойдем со мной!

– Я? Что это тебе вздумалось? Может показаться большой навязчивостью, если я без приглашения… – Джек напрасно старался придать твердость своему голосу.

– Ты будешь сопровождать меня как мой друг.

– Невозможно!

– Но почему же?

– Очевидно, я ошибался, Стенхоп, – бледнея от волнения, воскликнул Джек. – Ведь я думал, что ты знаешь мою тайну и что это и заставляло тебя относиться с некоторой тревогой к женитьбе твоего отца. Я попытался побороть себя и помочь тебе, насколько это в моих силах, но большего я сделать не мог. Я не могу идти с тобой, потому что – должен ли я выговорить это слово? – потому что я люблю миссис Уайт, люблю давно, раньше, чем твой отец познакомился с ней.

– Ты, Джек!..

– Неужели ты действительно не подозревал этого? Этого я никак не мог предположить! Мне так плохо удавалось скрывать свои чувства… Когда твой отец явился моим соперником, я, конечно, вынужден был отойти на второй план. Я и теперь должен был бы молчать, но это трагическое событие совершенно лишило меня самообладания, и даже ради тебя…

– Замолчи, – прервал Стенхоп, – я пойду один.

Принужденный тон и странное выражение его лица должны были обратить на себя внимание друга, но Джек был слишком занят своими мыслями.

– Ведь то, что я сейчас сказал тебе, не помешает нашей дружбе, не правда ли, Стенхоп? – воскликнул он, сильно волнуясь. – Верь мне, я никогда не забуду, что она вдова твоего отца.

Тот безмолвно протянул ему руку, избегая, однако, встречаться с ним взглядом.

– Не думай больше об этом, Джек, – торопливо сказал он. – Мы оба попали в бурное море и должны показать себя искусными пловцами.

В комнате нижнего этажа, куда вошел Стенхоп, окна были плотно завешены, только слабый блеск огня в камине боролся с этим мраком. Какой-то призрачный вид получали благодаря этому находившиеся здесь предметы искусства и богатая мебель. Эта комната, священная для него по воспоминаниям о его покойной матери, показалась ему теперь такой чуждой, словно он не видел ее никогда раньше. Вместе с тем сладкий аромат цветов, наполнявший ее, отуманил его.

– Как мне благодарить вас за то, что вы пришли? – прозвучал тихий голос. – Я не позволила бы себе побеспокоить вас, но мне необходимо предложить вам несколько вопросов, прежде чем вернется мама. Я жду ее каждую минуту.

Стенхоп подошел ближе к вдове своего отца. Она полулежала на подушках дивана, и ее фигура неясно вырисовывалась в полумраке.

– Как здесь темно, – сказал он, – не приказать ли зажечь газ?

– О, ради бога, не надо света! – воскликнула она с испугом. – Я не в состоянии буду его вынести. Мне хотелось бы, чтобы темная ночь укрыла меня.