Когда я впервые её увидела, вспомнила обложку детской книжки про Мэри Поппинс. Именно так художник изобразил няню всех времён: точёную, с длинной белой шеей, в элегантном пальто и с чёрными волосами. Лицо Викторовой секретарши было не столь суровым, как у героини английской писательницы, но таким же гладким, ухоженным, непроницаемым.

– Вы так хорошо выглядите! – не удержалась я, сражённая наповал отсутствием существенных морщин и складочек у своей гостьи.

– Дети выросли и перестали требовать ежесекундного внимания. Муж подолгу отсутствует дома – он капитан дальнего плавания. Так что у меня есть время заняться собой, – удовлетворённая улыбка тронула губы моей собеседницы.

– Вам, наверное, бывает тяжело – столько времени и без мужа, – никогда раньше я не слышала о том, что супруг Тамары Васильевны бороздит моря. Эта профессия казалась мне сказочной и очень престижной, а к жёнам моряков я относилась с повышенным пиететом. – Скучаете?

– Когда была молодой с малыми детьми, скорее не скучала, а злилась. Хотелось, чтобы муж был рядом, помогал, проводил больше времени дома. Потом я поняла, что редкие встречи не позволяют нам ругаться, – мягкая улыбка тронула уголки подкрашенных губ. – Просто некогда, да и не о чем. Ну, и большой плюс – у мужа отличная зарплата. Могу сидеть и не работать, но тогда точно заскучаю. А так у меня есть возможность бывать на людях, чувствовать себя полезной. До того, как я устроилась к вашему мужу, поработала у других юристов, а ещё раньше давала частные уроки игры на фортепиано, – она взглянула на свои длинные пальцы с аккуратным маникюром. – Когда-то я была подающей надежды пианисткой, но пришлось отказаться от профессии музыканта. А теперь быть учителем музыки и вовсе неблагодарное дело – ни денег, ни почёта.

Мы замолчали. Тамара Васильевна на секунду погрузилась в свои мысли, я – в свои. Молчание стало затягиваться, но мы, женщины, ушедшие с головой в свои внутренние миры, этого не замечали.

– И всё-таки долгие расставания не моя история, – призналась я, обнаружив, что чашка пуста, а половину печений для гостьи я схрумкала. – Когда Витя на пару дней уезжает в командировку, не нахожу себе места. Не знаю, что бы я делала, если бы он пропадал месяцами.

– Ко всему привыкаешь, – повела плечом Тамара Васильевна, и блестящие волосы красиво всколыхнулись. – Когда мне было столько, сколько вам, подруги постоянно меня подначивали. Намекали, что можно закрутить роман с кем-нибудь, чтобы потешить себя. Но для меня это неприемлемо. Не представляю, как бы смотрела в глаза мужу, – она на мгновение задумалась. – Нет, это не по мне. Это всё праздность приводит к грязным поступкам. Уверена, что труд делает человека тем, кто он есть, и всегда идёт на пользу. Когда я погружаюсь в работу, на дурные мысли не остаётся не то что времени, но и сил. Могу сказать, положа руку на сердце, я полностью отдаю себя делу.

– Да, это точно. Виктор вас хвалит. Говорит, не управился бы без вашей помощи.

– Он преувеличивает, но мне всё равно приятно, – она удовлетворённо прикрыла веки, и я обнаружила, что ресницы у неё густые и длинные.

– Кстати, вы наверняка в курсе того, что мой муженёк приготовил мне на юбилей! – выпалила я, осенённая внезапной догадкой.

– Майя Сергеевна, – с широкой и откровенно фальшивой улыбкой сказала Тамара Васильевна. – Ну, что вы такое говорите! Это слишком личное. Всякий мужчина сам выбирает подарки своей любимой и не доверяет подобные вещи помощнице.

– Ясно, – ответила я, немного раздосадованная тем, что секретарша мужа мне врёт. С одной стороны, она правильно сделала, что не призналась. Я зауважала её ещё больше и порадовалась тому, что рядом с мужем достойная помощница. С другой, я рассчитывала на большую откровенность. Не просто же так мы тут пили чай, вели светские беседы и сблизились настолько, что можно было бы назвать нас едва ли не подругами.