– Теперь всем скверно. Ты как раз топаешь в опорняк? Пошли. Провожу тебя, основа.

Гаврилыч несколько смягчился.

– Дул бы спать. Завтра с пятиминутки начнётся карусель.

– Не трави душу. Лучше давай о приятном. Как тебе Инга? И, главное, Бекетов этот – жук. Мужику полтинник, только жену потерял, а даже не скрывает, что свою помощницу имеет.

– Откуда ты взял?

– Элементарно, Ватсон! – Лёха взмахнул рукой с воображаемой трубкой. – Помнишь, как он сказал? Не оттого, что жадничаю. Слышал? То есть она – его, и он решает – дать попользоваться или нет, понял? Просто типа не хочет меня отвлекать. То есть, по правде, именно жадничает.

Гаврилыч обидно засмеялся. Первоначальный шок с тремором рук у него понемногу проходил.

– Шерлок Холмс из тебя как пуля из… На бабу рот раззявил, аж пуговицы от ширинки отлетают! В зеркало посмотри, а? Деревня – как есть деревня, к губе лушпайка от семки присохла.

Леха потёр губу и убедился – действительно, приклеилась шелуха. А он эти семечные губы на Ингу раскатал… Стыдоба!

Обещание «вытрясти всё» из мелкого криминалитета на районе Лёха был не в состоянии выполнить сразу даже при самом большом желании, потому что во время грандиозного шухера люди затаились. Многие не отвечали на звонки и не открывали дверь.

Перекинувшись парой словечек со старым скупщиком Дядей Петей, которого в обмен на обещание информации провёл через оцепление, лейтенант двинул обратно к улице Калиновского. У столбика Бекетова заметил: белый «Сандеро» Инги по-прежнему торчит у подъезда.

Интересно, как она через оцепление проехала? Но кто же такую цыпу остановит! Двадцать секунд мурлыкания, обещание дать телефончик, и – проезжайте, мисс Алькаида, хоть полный багажник гексогена везите, нет проблем.

Лёха прикинул: дома у Бекетова сын и тёща. Вряд ли помощница надолго застрянет. И так уже минут сорок. А если дождаться?

За четверть часа он догрыз остатки семечек и конкретно замёрз, но был вознаграждён: из подъезда выпорхнула она. Лёха торопливо вытер губы ладонью, чтоб больше не позориться с шелухой, и бросился наперерез.

– Третий раз за вечер сталкиваемся – это судьба. Не подвезёте?

– Нет.

Девушка открыла дверцу «Рено».

– Вы даже не спросили, не по пути ли нам.

– Не по пути. Куда бы вы ни ехали.

Она опустилась на сиденье, но опер удержал дверцу, не давая закрыть.

– Несмотря на приказ Бекетова всемерно мне помогать?

– Лично мне Евгений Михайлович ничего не приказывал. Отпустите дверь.

Лёша, в общем-то, понимал, что буркнуть извинение и позволить ей захлопнуть дверцу – самое правильное. Но дух противоречия взял верх.

– Не обязательно. Сейчас здесь проходит милицейская спецоперация. Имею право конфисковать автотранспорт или требовать у водителя отвезти меня по назначению.

– Это меняет дело, – Инга внимательно глянула на приставалу. – Тогда мне придётся заявить, что некий сотрудник милиции с перегаром на версту пытался залезть ко мне в машину и изнасиловать.

– Правда? А вы знаете об уголовной ответственности за заведомо ложный донос?

– Мне плевать! – Инга источала злость, выражение брезгливости на лице не добавило ей привлекательности. – Вам тогда конец.

– К сожалению, опыт оперативной работы кое-чему учит. Выключаю запись, – Лёха взмахнул смартфоном. – Теперь, даже если взаправду изнасилую, у меня есть железная отмазка.

– Тогда держите ключи и езжайте куда хотите. Я вызову такси.

Лёха неожиданно отпустил дверь.

– Девушка! Я бы сам вызвал такси. Но если каждый день вызывать – мой оклад закончится через неделю. По-хорошему прошу: подкиньте домой. Здесь недалеко. Насиловать не обещаю: слишком уж устал, извините.