Быть дисциплинированным послушным сыном довольно легко. Особенно если при этом уметь тонко и не наигранно врать. Я научился этому от мамы. Мне было удобно говорить слова “не знаю” в любой ситуации, когда не хотел говорить правду. К 18-ти годам мамино “не знаю” обратилось против неё самой.

– Ты почему так поздно?

– Гулял с ребятами.

– Авелина тоже там была?

– Не знаю.

– Как ты можешь не знать, ты её не видел? Вас там толпа была?

– Не знаю, мам.

– Ты что мне врёшь???

Мама начинала скандал с самой собой. Я обычно в такие моменты уходил в режим само-ответа, тыкая в смарт.

– Ты меня слышишь? Перестань уже лазить в своём телефоне.

– Угу …, слышу.

Телефон она уже не могла у меня отобрать, и её этот факт очень бесил. Раньше кидалась, била, но как-то раз отбила себе руку. Я понимаю, что с мамой драться нехорошо, но это в её характере: наораться всласть, потом полезть драться и после плакать и скулить о том, как её никто не любит.

В итоге раньше приходилось виновато подходить и жалеть её, хотя при этом могло побаливать плечо или спина, но с возрастом этот спектакль мне поднадоел, и меня сменил брат Макарка.

Я всегда мысленно благодарил судьбу, что у меня был отчим. С ним у нас была полноценная семья: у Макара был отец, у меня был папа-заменитель, у мамы муж. И самое главное, он не раз меня выручал тем, что он есть. Нередко мамин гнев обрушивался и на него. Меньше всего всегда доставалось младшему, но думаю, когда я покину отчий дом, и до него доберутся.

Чем старше я становился, тем больше было мыслей куда-нибудь уехать учиться подальше от Саратова. Хотя и в Саратове было много интересных учебных заведений, но меня тянуло в Питер либо в Москву. Я был в этих обоих городах, хотя в целом мало где путешествовал, потому что мать перемещалась, в основном, по маршруту дом-Адлер-дом либо к своей сестре в Волжский, либо к дедам в Михайловку. Я сталкивался лишь с однообразным бытом юга России, и мои представления были такие, что везде всё одинаково, только в Адлере ещё и море есть. Хотя по телевизору Москва с каждым годом выглядела всё лучше и лучше, чем другие города, наверное, поэтому туда и тянуло.

Мне нравился Волжский: там прошли мои первые дни жизни, я любил Михайловку, так как именно у дедов любой ребёнок получает первые уроки свободной жизни. Сначала с меня не спускали глаз, позже, как только во мне начала прорисовываться сознательная личность, я и улица стали неразлучны. Но это не те места, где бы я хотел провести свою юность, которая незаметно может перетечь во всю оставшуюся жизнь.

Я проснулся рано и отправился в институт практически не позавтракав. Аппетита не было, хотелось в город: идти, видеть новое, познавать. Усталости не было, не то, что вчера, поэтому я был бодр и весел. Найти институт не составило труда, спасибо смарту. В приёмной комиссии сидели симпатичные девчата. Как потом выяснилось, они в этом году закончили первый курс. Но важности некоторым из них было не занимать. Меня это забавляло, хотя большинство ребят на моём месте выглядели перепугано. Я чувствовал себя более уверенно благодаря раннему этапу становления в моём организме самостоятельности.

Я сдал результаты своего ЕГЭ и сразу попал в первые 60% абитуриентов, которые, исходя из практики, в студенты проходят. На следующий день было назначено тестирование, необходимо было что-то запрограммировать. Для себя я почему-то уже решил, что поступил. Поэтому спросил у одной из девчонок, где мне получить информацию об общежитии.

– А ты уже решил, что оно тебе понадобится, – язвительно отреагировала барышня с белыми кудрями и бейджем “Елена. Член приёмной комиссии”.