Обычный день в больнице: ужасный завтрак, забор крови, ужасный обед. От июльской духоты ничего не спасает. Злюсь, что теплые летние дни, которых так мало в Сибири, я провожу на больничной койке. Засыпаю, чтобы хоть как-то убить время.

– Евгения, просыпайтесь.

Врач легонько касается моего плеча. Открываю глаза. Она сидит на моей койке, в руках результаты утреннего анализа крови.

– У вас повышенный ХГЧ.

Мне не надо это расшифровывать. Хорионический гонадотропин человека, он же ХГЧ, повышается в первые недели после зачатия. Я все понимаю. Но кажется, еще сплю.

– Вы беременны.

Она говорит это равнодушно, будто зачитывает приговор в суде.

– Возвращайте препарат, который мы отменили.

Да, это же единственное, что мне нужно сейчас услышать.

– Но сперва пройдем в туалет, я принесу вам тест на беременность.

Вот к этому меня точно жизнь не готовила. Не могу назвать себя романтичной особой, но я представляла, что, когда буду выходить с тестом в руке и с улыбкой на лице, меня будет ждать муж, а не врач, который еще пару дней назад назначил процедуру, ставящую под угрозу мое материнство.

Мы идем по длинному коридору. Я не понимаю, что происходит. Все должно быть не так. Почему я ничего не чувствую? Где радость, восторг, трепет? Мне не нужен ответ, и так прекрасно знаю, что абсолютно не умею проживать радостные эмоции: не прыгаю до потолка, не начинаю танцевать, не улыбаюсь во весь рот, когда происходит что-то хорошее. В детстве мама часто говорила мне: «Много будешь смеяться, долго будешь плакать». Она имела в виду, что детские шалости обычно заканчиваются разбитыми вещами, ссорой с друзьями или усталыми материнскими просьбами не кричать так сильно. Я уже давно не маленькая девочка, а ее слова звучат у меня в голове. Это стало моей установкой – не проявлять восторга. У нас это семейное: мы умеем страдать, но никогда – радоваться.

Выхожу из кабинки туалета. Какая-то женщина освобождает соседнюю. Техничка моет пол. Врач стоит и молча ждет меня. Картина маслом.

– Две полоски.

– Ну что я могу сказать? Поздравляю! – на лице докторши появляется улыбка, похоже даже искренняя.

Я сижу на лавочке около больницы, спасаясь от жары в тени деревьев. Рядом о чем-то радостно щебечет мама. Она придумывает мне счастливое будущее с оговоркой на то, что сейчас главное – это восстановиться и покинуть эти унылые стены. Она не знает, что, стоя в уборной женской консультации и глядя на две полоски в тесте, я пригласила в гости госпожу тревогу. Мою лучшую подружку на следующие несколько месяцев. Она стала моим злейшим врагом.

– Я боюсь все потерять.

Эти слова я произношу так тихо, будто сама не верю в то, что говорю. Не хочу верить.

– Ты о чем?

– О беременности.

– Ну ты чего? Просто это гормоны шалят. Все беременные волнуются, это нормально. Гони такие мысли прочь.

Мамин голос ласковый, но твердый, она боится, что я начну тонуть в своей тревоге.

Нет, мама, я не все. Я чувствую плохой исход. Мне кажется, я не заслужила этого счастья, а значит, его отнимут.

– Да, наверное. Я стараюсь думать о хорошем.

– Вот и правильно! Главное – береги себя, и все будет хорошо.

Я возвращаюсь в палату и всеми силами стараюсь не расплакаться: теперь я не имею права тратить нервы из-за ерунды. Подумаешь – предчувствие! Да я вообще никогда не отличалась хорошей интуицией, почему же сейчас переживаю из-за непонятных страхов?

По скорой новое «поступление»: привезли пожилую женщину и девушку. Девчонка рыдает и держится за живот. Около нее сидит доктор и повторяет: если беременность замершая, то оплакивать уже нечего. Вот так просто: нет ребенка – не из-за чего переживать. Хочется спросить, а как бы ты сообщил такое своей жене, дочери, сестре? Так же равнодушно? Прочитал бы заключение УЗИ и спокойным тоном резюмировал, что все надежды рухнули, в следующий раз обязательно родишь? Когда человек в белом халате уходит, девушка обращается к нам: а ведь может быть такое, что это не точно? Мы лишь пожимаем плечами – никто не хочет брать на себя ответственность и говорить что-то ободряющее.