О национальном гнете и вовсе не приходилось говорить: против испанцев ни разу не восставали ни Артуа, ни Франш- Конте – люди там жили не в пример лучше, чем в родной по языку Франции. Нидерландские провинции обладали внутренним самоуправлением, сами устанавливали законы и размеры налогов. Но настал момент, когда набравшие силу банкиры и купцы захотели «порулить». Кальвинистская теория «избранности» богатых здешним воротилам понравилась. И без налогов королю лучше бы совсем обойтись. А чернь, как и в Германии, заразилась анабаптизмом. В 1566 г. начались массовые беспорядки, было варварски разгромлено 5,5 тыс. церквей и монастырей. Причем наживались опять деляги, скупая по дешевке награбленные ценности.

Однако испанцы в вопросах религии шутить не любили. В Нидерландах была учреждена инквизиция, наместником туда назначили сурового полководца герцога Альбу. Покатились казни – Альба вообще называл голландцев «недосожженными еретиками». В ответ полыхнуло восстание. Руководителем-штатгальтером протестанты избрали принца Вильгельма Нассауского, владельца княжества Оранж. Отряды «гезов» (оборванцев) Альба быстро разгромил, но «морских гезов» ликвидировать не удавалось, они базировались в Англии и на небольших судах совершали вылазки на материк. Филипп II попробовал действовать «пряником». Отозвал Альбу, упразднил инквизицию. Не помогло, восстание разлилось снова. Вильгельм Оранский заключил союз с Англией, пообещав ей Голландию и Зеландию, и с Францией, пообещав ей Артуа и Фландрию. Правда, это напугало южные провинции. Не желая попасть под власть французских королей, они стали искать соглашения с испанцами. Но северные штаты, Голландия, Зеландия, Утрехт и Фрисландия, объединились в Утрехтскую унию и провозгласили суверенитет.

Во Франции в это время продолжалась резня. Религиозной принципиальностью лидеров и не пахло. Предводители гугенотов принц Конде, король Наварры Антуан Бурбон, Монморанси оказывались то в одном, то в другом лагере. Активно вмешивались иностранцы. Католиков финансировала Испания, гугенотов – Англия. Екатерина Медичи, изображаемая в литературе как некий «демон в юбке», на самом деле была недалекой и неумной бабенкой. Сама запутывалась в собственных интригах. Когда католики одерживали верх, вдруг заключала мир, абы досадить Гизам. Но протестанты от уступок наглели, и война возобновлялась. Подрастали и весьма «своеобразные» детки Екатерины. Садист Карл любил вид крови, резал собак и душил птиц. Бисексуалы Генрих и Франциск рядились в дамские платья, окружали себя отрядами «миньонов» («милашек»). Маргарита, будущая «королева Марго», сперва стала любовницей братьев, потом принялась забавляться со всеми подряд вплоть до погонщиков мулов и придворных дам. Ввела в обычай, чтобы фрейлины целовали ей не руку, а грудь, а любимым ее приемом было пригласить человека как бы по делу, но он попадал в темную комнату, где горело сто свечей, а на простыни из черной тафты возлежала обнаженная Марго. Периодически мамаша и король Карл IX учили сумасбродку, избивая за запертыми дверями.

У Екатерины возник проект восстановить мир в стране и одновременно угомонить дочку, выдав ее за Генриха Бурбона, сына погибшего Наваррского короля. Но сама же королева- мать испугалась понаехавших на свадьбу протестантов, боялась их влияния на Карла IX – и метнулась к Гизам. Грянула Варфоломеевская ночь, когда в Париже только до полудня убили 2 тыс. человек, а потом по другим городам до 30 тыс. Филипп II Испанский в своем послании горячо приветствовал столь «энергичный способ, использованный для избавления от мятежных подданных», а папа Григорий XIII устроил в Риме иллюминацию, велел выбить памятную медаль и настаивал на полном истреблении оставшихся еретиков. Но гугеноты снова взялись за оружие…