Робот перевёл взгляд на меня. Было жутко говорить с человеком, который носит на лице такую громадину.

– Рассказать? Я могу говорить о нём часами, но не в моих привычках метать бисер перед свиньями. Что конкретно вас интересует?

– Чем они питаются, – сказал я.

– Мне казалось, об этом знают даже дети. Скарабей, он же жук-навозник, питается экскрементами млекопитающих.

Скудный завтрак вторично подкатил к горлу, но я сдержался.

– Экскрементами, – повторил я.

– Именно, сэр. Обитают в районе пастбищ, то есть, как правило, не отходят далеко от человеческого жилища, поэтому их весьма легко найти. Кусочки навоза они скатывают в шарики размером больше них самих и катят в укромное место. Чрезвычайно смышлёные твари, умнее многих людей. Самки откладывают яйца прямо в эти шарики…

– Это их единственная пища? – перебил я.

– Насколько мне известно – да, – сказал робот тоном короля, которого спросили, подчиняется ли ему фрейлина.

– А как насчёт мёртвой плоти?

Через прибор трудно было оценить взгляд, но интуиция подсказала, что робот смотрит на меня с презрительной жалостью.

– По-вашему, это одно и то же? Падаль и экскременты?

– Я просто задаю вопросы, потому что не знаю ответов.

– Если вас интересуют сильфиды, могу предложить Necrodes littoralis или, к примеру, Nicrophorus.

– Сильфиды? – Я чувствовал себя абсолютно беспомощным.

– Мертвоеды, сэр. Объясните, чего вы хотите добиться от малыша, – робот указал на банку, – и я, возможно, сумею вам помочь.

– Я хочу понять, насколько свойственно этим скарабеям забираться в могилы людей и сжирать их за несколько дней подчистую.

Несколько секунд робот смотрел на меня, потом задрал голову и расхохотался.

– Уморительная фантазия! – сказал он, успокоившись; бережно стряхнул тараканов, взял бутерброд и откусил кусок. – Вы перечитали ужастиков, сэр. На такое, боюсь, не способны даже сильфиды.

– А если кто-то высыпал их в гроб? – настаивал я. – Огромное количество жуков. Они не могли выбраться, и у них не было другой пищи.

– Жуки-скарабеи не едят мяса не потому, что они убеждённые вегетарианцы, сэр. – В голосе робота стало отчётливо слышно раздражение. – Они не сумеют переварить плоть. И, полагаю, если бы они оказались в гробу – им было бы проще прогрызть себе путь на волю. Уж это они умеют.

Я вспомнил гроб. Он был совершенно целым. Жуки не пытались спастись – они целенаправленно пожирали Бернарда.

– Какая-то бессмыслица, – пробормотал я.

– Могу быть ещё чем-то полезен?

– Да… на всякий случай. Где, говорите, вы нашли этих жуков?

– Разумеется, рядом с деревней велианцев. Достаточно проследить за тем, куда они гоняют пастись скот.

Робот доел бутерброд и вытер пальцы о майку. Сложно сказать, кто от этого проиграл больше – пальцы или майка. Я почувствовал, что сыт по горло этим местом и этим человеком.

– Что ж, огромное спасибо за консультацию. – Я встал, потянулся к банке.

– Он вам нужен, этот малыш? – спросил робот.

Я на секунду задумался, потом кивнул:

– Пока это одна из немногих улик по делу.

– Жалко, сэр. Он выглядит таким несчастным. Я бы его подкормил.

Мы уже вышли на улицу, когда Крейбенст спросил в глубокой задумчивости:

– А чем он собирался кормить жука-навозника?

Мы переглянулись. Я сглотнул застрявший в горле ком и выругался.

– Да, зря я об этом подумал, – покаялся Крейбенст.

Участок располагался неподалёку от ратуши. Одноэтажное здание, где находились и местные камеры предварительного заключения.

– Бросаем сюда на день-другой для острастки, – сказал Крейбенст, положив на стол шляпу. – Если что серьёзное – отправляем в Империю.

– Вы – часть Империи, – заметил я и сел перед столом на скрипнувший рассохшийся стул.