– Верочка, а давай я тебе мультики включу? – Маша сделала несколько шагов по направлению к небольшому столику, на который они складывали различную мелочовку – ключи, телефоны, пульты. Но не успела она взять в руки нужный ей прибор, как Вера, ее тихая, нежная Вера, вдруг закричала, впадая в настоящую истерику:

– Я не хочу мультики! Надоело! Я хочу гулять и в ресторан!

– А ну, прекрати орать! – немедленно поддалась на провокацию Маша, повышая голос, чтобы перекричать дочь. Но послушная, робкая Верочка за долю секунды превратилась в неуправляемое чудовище.

– Ты плохая! – войдя в раж, продолжала кричать она. – Плохая, плохая!

– Что? – Ослепленная гневом, отчаянием и собственным бессилием, Маша автоматически занесла руку для удара, но что-то жесткое и сильное парализовало ее. Едва не упав, Маша взмахнула свободной рукой в воздухе, разворачиваясь и оказываясь лицом к лицу с мужем.

– Нет, – тихо, но в то же время властно и как-то по-новому отрезал Миша, – ты ее не ударишь.

Несколько секунд муж смотрел ей в глаза, и Маше вдруг стало холодно. Что-то изменилось. Они все изменились. Она закрыла глаза, досчитала до пяти и ровным голосом попросила:

– Отпусти меня.

Муж немедленно выполнил ее просьбу и, в два больших шага преодолев пространство небольшой гостиной, подошел к дочери. Подхватил, словно раненого воробушка, на руки и, прижав к груди, начал гладить по голове и тихонько успокаивать:

– Ну-ну, малышка, ну ты чего? Мама просто устала, ей надо отдохнуть.

– Я хочу гулять и в ресторан, – продолжала заходиться Верочка, а Маша собиралась сказать, что так нельзя, что Миша разбаловал девочку, что она не знает слова «нет» и растет эгоисткой, но вместо этого она просто вернулась в спальню, скинула халат, рывком достала из шкафа спрятанные «Валерины» вещи и, скользнув в джинсы и рубашку, выбежала из дома, прихватив в прихожей кроссовки.

Обулась в подъезде, стараясь не закричать в голос, чтобы заглушить вопли Верочки, продолжавшие отталкиваться эхом от тишины вечно сонного дома. Чего доброго, соседи полицию вызовут и обвинят их в жестоком обращении с ребенком.

Истерический смешок сам собой вырвался из груди, и Маша поспешила закрыть рот рукой. Толкнув тяжелую дверь, она вырвалась из подъезда и побежала что было мочи, жадно вдыхая прохладный горьковатый воздух и чувствуя, как потихоньку начинают гореть легкие. Когда воздуха стало не хватать, она немного сбавила темп, решив направиться в сторону заправки, стоящей на выезде из города.

В том направлении мало кто решался гулять по вечерам, даже собачники избегали извилистой тропинки, что вела через небольшой парк к скоростному шоссе, на обочине которого и находилась заправка.

Она добежит туда, выпьет кофе (все равно не уснуть!) и переведет дух. Маша похлопала рукой по карманам – звякнула мелочь. Хорошо.

Маша перешла на размеренный бег и нырнула в прохладную темноту парка. Реши она просто сократить путь и понадеяться на то, что благополучно минует недоброе место, ей бы обязательно не повезло. Наверняка столкнулась бы с кем-то из наркоманов или тех, кто снабжает их отравой. Но сегодня она была бы рада проблемам. Ей даже хотелось встретить отморозка и, вцепившись в него, выместить всю боль и ярость.

Естественно, парк она благополучно миновала и, выбежав к заправке, перешла на шаг, пытаясь восстановить дыхание.

В поздний час возле многочисленных колонок практически никого не было. Лишь запоздалый бюргер садился в уже заправленную семейную машину, чтобы отправиться в теплую уютную квартирку, где его ждет такая же теплая, уютная жена. Такая, какой Маше никогда не стать.