– С МПК-85, товарищ капитан-лейтенант, – озадачил его матрос.

Дежурный машинально оглянулся на пирс и сразу же отругал себя за опрометчивую реакцию. Ведь, он прекрасно знал, что Алгашев вторые сутки в «морях» в составе поисково-ударной группы. Алгашев – командир МПК-85 и, как повелось в дивизионе со времён «больших охотников», корабли называют по фамилии командира.

Капитан-лейтенант внимательно посмотрел в лицо матроса, опасаясь вновь попасть впросак, и догадался, что матрос из пополнения, пришедшего вчера в дивизион. Пополнение это пришло особенное; для осеннего призыва прошлого года поздновато, для весеннего призыва ещё рано. Кто-то объяснял, что пришли они на корабли без подготовки в учебном отряде, якобы после окончания техникумов: «Дюже грамотные».

Не успел дежурный по дивизиону дать ценные указания по уборке этой «стратегической» дороги, как увидел почти бегом направляющегося к нему своего помощника и насторожился. Он обладал неким подспудным чутьём на неординарные ситуации, о котором никому никогда не рассказывал, но втуне гордился этим. Оно его никогда не подводило. И вот сейчас, завидев вышедшего из штаба старлея, он услышал где-то в груди, не в ушах, звон маленького серебряного колокольчика. Иррациональное нечто внутри него или снаружи великодушно давало знать о приближении экстренных событий. Комдив в море, начштаба в штабе базы, значит, решения принимает он. Что же, он не подведёт!

– Срочное сообщение, – ещё на подходе выдохнул помощник.

– Ага! Что-то произошло! И это что-то должно коснуться меня. Ведь не может дальше продолжаться эта бесконечная борьба с листопадом. Уже сутки я на этой проклятой дороге. Вполне достаточно, чтобы утихомирить тщеславие и дать понять, что на флоте всё не так, как на гражданке, – пронеслось в голове у Юрки.

А вот и гонец с корабля! Пусть не архангел, но весть он несёт желанную и спасительную. Матрос с белокрасной повязкой на рукаве почти бегом направляется к Юрке. Ищи себе другого раба, бравый каплей! … Разлука будет без печали.

* * *

В кубрике крепкий смрад выхлопных газов. В соседних отсеках машинные отделения, носовое и кормовое. Мозгодробящий хор работающих дизелей проникает в кубрик. В кубрике никого, все на боевых постах готовят корабль к экстренному выходу в море. Ни души, если не считать Юрки. Уныло восседает на отполированном матросскими задами рундуке под динамиком корабельной трансляции. Теперь понятно, почему дежурного офицера срочно вызвали в штаб. Полчаса назад Юрку внезапно сняли со «стратегической» дороги и затребовали на корабль, который экстренно выходит в море.

Поначалу радость не имела границ. Казалось, что на той злополучной дороге Юрка провёл не сутки, а целый год. И, вдруг, понадобился! Понадобился кораблю, готовящемуся к выходу в море! Почувствуйте разницу; тупо и беспрестанно махать метлой и выйти первый раз в море, да ещё на таком прекрасном боевом корабле. Но буйство страстей и поднявшее было голову, недобитое на дороге тщеславие было безжалостно растоптано, едва Юрка, полный надежд и эйфории, поднялся на борт готовящегося к выходу в море корабля. Поджидавший его дежурный старшина с кислой миной на лице (этот ещё навязался, своих новичков – глаз да глаз) объявил без обиняков, не пощадив душу новобранца, готовую вкусить сполна морской романтики:

– Корабль срочно выходит в море. Ты сидишь в кубрике, оттуда ни на шаг, и носа не кажи! Ясно?

– Есть, таарищ старшина, – выдавил Юрка упавшим голосом. Этот таарищ его зарезал без ножа. То, что корабль готовится к выходу в море, он и сам видел, не слепой. А вот то, что его изолируют в кубрике, было, что обухом по темечку.