А Филиппов забавлялся дальше, усевшись на стул напротив селектора, и полностью, даже в малейших жестах и мимике, пародировал командира части.

– Филиппыч, – кто-то из офицеров с трудом произнёс сквозь смех, – тебе в цирке выступать надо. Там после тебя клоунам делать нечего.

– Цыц! – пригрозил майор публике, и все разом затихли в ожидании развязки, которая наступила ещё минут через пять, когда уставший от доклада подполковник наконец завершил свою речь.

– Какие будут указания, товарищ полковник? – спросил селектор голосом Пичагина, и в комнате дежурного все набрали воздуха в лёгкие.

– Ну, какие тут могут быть указания? – всё тем же голосом главного лица боевой воинской части переспросил майор и, выдержав законную паузу, весело добавил. – Дежурь дальше, бестолковка.

Комната дежурного мгновенно взорвалась от дружного смеха несчастных свидетелей невинной забавы доброго комика в майорских погонах. От смеха в тесном помещении дрожало всё: и мебель, и часы с кукушкой, и окна, и стены, и пол, и даже сейф с пистолетами. Этот смех мгновенно пролетел по проводам, по влажному лесному воздуху и по земле и постучался в голову недавнего докладчика, который сначала покраснел от ярости, потом позеленел от злости и почерневшими губами выдавил в громкоговоритель:

– Филиппыч, урод, я тебя поймаю сегодня же и убью!

– Если дотянешься, – парировал майор. – Женя, два-ноль, – тем самым напоминая общий счёт их дуэли, ведь все вокруг помнили, что ровно неделю назад тот же Филиппов точно так же разыграл того же Пичагина, который радостно докладывал о смене с дежурства на командном пункте.

– Ну вот, теперь можно с чистой совестью и чувством выполненного долга идти домой спать, – констатировал майор. – День прожит не зря, ведь мы позабавились на славу.

Филиппыч на прощание пожал руку старшему лейтенанту и, пожелав ему спокойного дежурства, увёл за собой в сторону жилых домов косяк ротозеев и преданных почитателей своего таланта. А ещё минут через десять в дежурку зашёл командир части, который и принял доклад у расстроенного и рассерженного подполковника Пичагина. После этого доклада командир части не стал долго засиживаться в комнате дежурного, тем более что, как показывала практика взаимоотношений, полковник Томчак не очень-то любил вести задушевные беседы с младшим офицерским составом. Вот и этот конкретный случай не был исключением из правил, тем более что старший лейтенант служил в этой части, что говорится, без году неделя, а потому не мог рассчитывать даже на толику простых человеческих отношений со стороны сурового командира. Томчак ещё немного молча посидел перед громкоговорителем, очевидно размышляя о чём-то своём, а потом поднялся и так же молча вышел из комнаты дежурного и проследовал в сторону жилого городка, миновав КПП и выскочивший ему навстречу для приветствия наряд.

– Ну что, ушёл? – спросил у дежурного его помощник прапорщик Смилка, появившийся словно бы ниоткуда.

– Ушёл, – подтвердил старший лейтенант и кивнул головой. – Ты вот что, садись на моё место и руководи процессом, а я пойду в столовую контролировать приём пищи. Да, и вот что, ты фуражку-то поправь, а то она у тебя чёрт знает, как надета. Вот зеркало перед тобой.

На выходе из дежурки Воронов нос к носу столкнулся с подполковником Пичагиным, который сходу уточнил:

– Филиппов здесь?

– Нет, ушёл, – констатировал старший лейтенант.

– Жаль. А то бы я этому пародисту фейс отрихтовал, – немного сожалея, произнёс подполковник. – Давно мерзавец напрашивается на неприятность. Но ничего, будет и на нашей улице праздник, вот посмотришь. А ты куда? На ужин? И я с тобой пойду, проветрюсь, а то целый день на КП. Думал, с ума сойду от сегодняшней проверки. А тут ещё этот шутник. Я ведь его и правда за командира принял. По громкой голос так и вовсе не отличить: как будто бы сам Томчак с тобой разговаривает. Я даже вспотел от волнения, а потом этого гада прибить захотел, да он вовремя сбежал.