Анна Анубисовна кратко ввела его в курс дела. Озверевший. Городская администрация. Срочно.

– А что угрошники? – спросил Михалков.

«Угрошниками» он называл следователей из человеческого уголовного розыска. УГРо и ДУГРо вечно соревновались друг с другом, в особенности в том, кому достанется новое дело.

– Уже там.

– Как? Дело-то явно наше.

– А ты им это скажи.

– Вообще оборзели. Может, устроим диверсию, подкинем им мои носки? – предложил он.

– Ты не путай диверсию и войну с применением химического оружия, – поправила Анна Анубисовна.

Михалков ухмыльнулся.

– Тогда надо поторопиться, пока угрошники все улики не затоптали. Иногда мне кажется, что это у них медвежья демутация.

– Стой.

Анна Анубисовна вытащила из кармана бумажный листок.

– Это номер того паренька из дорожной службы, который нашел озверевшую на кладбище.

– А-а-а, вампирчик, – кивнул Михалков.

Он видел его недели три назад – молодой человек, у которого еще и борода толком не начала расти. Волосы темно-коричневые, глаза карие, нос острый, с крючковатым кончиком, ушные раковины крупные, средней степени оттопыренности, из особенностей – иногда появляются клыки – мгновенно воспроизвел в памяти внешние приметы Михалков по укоренившейся профессиональной привычке.

– Его зовут Влад Акумов. Позвони по этому номеру, пусть едет с тобой, как оперативник. Может, заметит схожести с первой жертвой. Я договорюсь с его начальством, – сказала Анна Анубисовна и вполголоса добавила: – Присмотрись к нему. Кажется, сообразительный паренек…

***

Пожалуй, это было самое странное место преступления, на котором побывала Женька Югай за первые полгода службы в уголовном розыске. Кабинет, в котором все произошло, был разгромлен, от улик остались пыль да щепки, а жертва была не то чтобы мертва, но и не совсем жива. По крайней мере, рассказать о том, что произошло, она бы не сумела.

Помещение было просторным, как и полагалось кабинету вице-губернатора по делам демутантов. Наверное, некогда он выглядел претенциозным, с дорогой мебелью и ворсистым ковром. Но теперь все это благолепие было превращено в груду мусора.

У кожаного офисного кресла отвалилась спинка, комод с золотыми ручками лежал на боку, рассыпав по полу бумаги, письменный стол с изумрудной суконной столешницей лишился всех четырех ножек. Пыльный ковер, усыпанный осколками фарфорового сервиза с кокетливыми синими розочками, напоминал занесенную снегом лужайку.

Виновник этого беспорядка – настоящий живой бык медно-рыжего окраса – стоял посреди учиненного им хаоса. Он застыл неподвижно, словно скульптура монументалиста, только хвост с кисточкой нервно охаживал его по крутым бокам.

От удивления Женька даже рот открыла. Бык? В городской администрации? Взяться ему здесь было совершенно неоткуда. А значит, это был не кто иной, как…

– Ба-а! Взаправду озверевший… – проговорил старший следователь УГРо Титов, застыв на пороге кабинета. – Неужели сам…

– Лихов, – закончила за него Женька.

Сомнений быть не могло. Рога быка – длинные, круто подкрученные кверху – в точности повторяли знаменитые рога вице-губернатора по делам демутантов Якова Ильича Лихова.

Завидев вошедших, бык склонил голову, стукнул копытом об пол и бросился вперед.

– Отступаем! Назад! – попятился Титов.

Женька отскочила в приемную, старший следователь прыгнул за ней, захлопнул тяжелую дверь и придавил ее плечом. Женька быстро повернула ключ в замочной скважине. В то же мгновение с другой стороны о дверь ударилось нечто тяжелое, с потолка мучной крошкой посыпалась побелка.

– Здоровенный мерзавец, – сказал Титов, отдуваясь. – Едва ноги унесли!