«Был такой губернатор из пиратов, на Ямайке – Генри Морган. Давно. В семнадцатом веке».

«А, Рыжий! Жил разбойником, умер губернатором… Ладно, верну на службу, пусть парусами управляет, какой же рай без яхт-клуба? А остров в целом на тебя возложу, наместником будешь, генерал-губернатором».

«Так ведь семья в Москве, – растерялся Влад. – Какой из меня губер? Уведут остров морские державы и все дела!»

«Я демона к тебе приставлю, патрульную ведьму дам. Жену на остров заберёшь с собою – первая семья переселенцев. Ещё благодарить меня будешь…»

Дьявол не стал входить в детали, а Влад не стал выяснять, зная, что всё скажут в свой срок. Приближённый к сверхъестественному, он привык к миссиям, которые щедро вознаграждались счастливыми случаями, причём там, где больше всего надо. Всё вместе это было страшно увлекательно. Страшно и увлекательно.

Дьявольская чайка моргнула жёлтым глазом, клювом указала на полоску на горизонте: «Вот он, новейший кусок суши! Вскоре увидишь макушки гор, а там и берег во всей красе.»

Через четверть часа горы выполнили дьявольское обещание – высунулись из морской синевы. При подлёте береговая линия предстала скалами с соснами-альпинистами в расщелинах. Вглубь острова уходило каменистое плато: ни домов, ни дорог, ни людей, ни деревьев. На вираже, увернувшись от скал, влетели в бухту с песчаным пляжем. Там приземлились и обрели дар русской речи с пернатым акцентом.

– Ни души, кроме твоей, летучей! – пискнула главная птичка. – Ладно, пошли оглядимся.

И отправились важные птицы вдоль кромки моря, оставляя следы на песке. Даже собственными чайками остров ещё не обзавёлся.

– Полная необитаемость экспериментального рая, – подтвердил Дьявол. – Зато действующий ад давно под завязку. Столпотворение! Приходится земные сроки временно живым растягивать, пока места высвободятся.

Влад захлопал крыльями, шею вытянул, веселье выказывая. Дьявольская чайка совсем уж по-человечески подмигнула собеседнику. Со стороны и в голову не пришло бы, что птички, мягко выражаясь, непростые.

Они дошли до конца пляжа, дальше пешеходам мешали скалы. Постояли у воды, любуясь тонущим в море багряным полудиском. Потом полетали над плато, и Дьявол предложил возвращаться. Влад робко заметил, что хотелось бы ещё отдохнуть перед перелётом в Крым. Но силы Владу тратить не пришлось: Дьявол обернулся ветром и Влада обернул, понёс стремглав обратно. Ветер усилился до ураганного и, просвистав над вздыбленным морем, стих, чтобы мягко приземлить доставку на валуны, уже в человечьем обличии. Соломенная шляпа вернулась на дьявольскую макушку, будто и не было никакого полёта. На небо высыпали звёзды, на землю пала мгла.

Разбор полётов

Костёр разожгли спичками, без всякой магии. Сушняка было много, всё под рукой. Сгребли в кучу и подожгли. Сгустилась тьма вокруг света.

– Ну-с, писатель, разогрел воображение? – вопрошал тот, что в шляпе. – Горячее воображение, оседлав могучий разум, мчит к постижениям.

Влад кивнул и кротко спросил:

– Эксперимент потребует разрыва с родственниками, друзьями, сослуживцами?

– Потребует, мой пишущий друг, но Света будет с тобой. Она тебе опорой, а ты подопрёшь собой остров. Людям нужен наглядный заповедник добра, чудесный и наглядный, где все получения – ради отдачи. Не в себя пихать, а передавать дальше и получать вновь. Проводящая сеть, единый организм, общие устремления. Вечность устроена как эстафета от ближнего к ближнему, а дальних вовсе нет.

– Люди живут, поскольку однажды обнаружили себя живыми, в неизвестных им целях. В некоторых глазах извечные вопросы светятся, но в большинстве – суета. Всем поначалу хочется быть хорошими, но материальный вопрос сильно портит, национальный и психиатрический тоже. Творения с удовольствием обзывают друг друга тварями, эх, такое слово испохабили! Я считаю, что свои лучшие устремления человек заложил в собак, теперь любуется ими со стороны. Возлюбить ближнего – это пока больше про четвероногих.