Дневное солнце заглядывало в зал через огромное окно, прокрадывалось лучами в самые его глубины, заставляя кружащие в воздухе пылинки блестеть золотом.

– Папа, а расскажи, как вы с мамой охотились на демонов? Ну, пожалуйста, – я потрясла его за плечо.

Мне очень нравились рассказы о разных монстрах. Особенно те, где он охотился на них с мамой, которую я совсем не знала. Говорили, она умерла, когда я родилась, но я была слишком мала, чтобы понимать всю глубину трагедии. Для меня мама – просто человек, о котором я знаю из историй отца, ещё один персонаж сказок. А попадать в разные передряги с другом всегда интересней, чем в одиночку.

– Знаешь, однажды мы… – начал он и тут же прервался.

– А дальше?

Отец потёр глаза, словно устал. Потом открыл рот и всё-таки начал что-то говорить, но я не поняла ни слова. Попыталась ему сказать, но не услышала и самой себя. Дёрнулась, оглянулась по сторонам и закричала, но из горла опять не вылетело ни звука: по стенам, словно чернила каракатицы в воде, расползались тёмные пятна. Одно, игнорируя все мыслимые законы физики, появилось прямо в лучах солнца, поглощая всё вокруг.

Я попыталась вырваться, но отец держал крепко, продолжая что-то говорить. Обернувшись к нему, я снова попробовала закричать: из уголка его рта капало нечто чёрное. После глаза наполнились точно такой же жижей, которая теперь стекала по его щекам, отчего казалось, что отец плачет. А он всё говорил и говорил, не обращая ни на что внимания, словно с нами ничего не происходило, будто это не он давится чёрной жижей.

Очередная попытка высвободиться ни к чему не привела, тьма вокруг успела заполнить собой всё и теперь карабкалась вверх по креслу. Всё, что мне оставалось, – это покорно принять судьбу. Я в ужасе смотрела, как невесомая субстанция покрывает моё тело, тело отца, его лицо и наконец смыкается вокруг меня так плотно, что я уже ничего не вижу.

И вдруг меня больше никто не держит.

Я хочу позвать отца, но с моих губ если и срывается хоть какой-то звук, то я его не слышу. Тишина и тьма. Подношу руки к своему лицу, но не вижу их. Такое чувство, словно я парю в воздухе. Только вот воздуха тоже нет. Никаких ощущений. Через какое-то время вокруг начинают плясать цветные пятна, но я осознаю, что это попытки сознания избавиться от информационного вакуума. Чувства обострились, но я не ощущаю даже собственных прикосновений к телу.

И неожиданно в этой пустоте кто-то хватает меня за руки и тянет за собой. На этот раз я чувствую каждый палец на руках существа. Это человек? Может, папа?

Но если это отец, то почему мне так страшно? Почему мне кажется, что сердце вот-вот разорвётся от ужаса?

– Нашёл, – неожиданно слышу я во тьме чей-то голос. Хриплый и столь жуткий, что снова хочется закричать. – Я нашёл тебя.

Я очнулась на полу, сидящей около распахнутого шкафа. Не то чтобы я страдала хроническим лунатизмом, но произошедшее сейчас нормальным явно не было. В ногах валялась деревянная шкатулка – то немногое, что я привезла с собой из отцовского дома в Японии. Точнее, важна была не она, а её содержимое – камень размером с детский кулак. Он выглядит невероятным: словно сгусток чёрного дыма оказался навеки заточён в стекло – изредка внутри проскакивали невесть откуда взявшиеся синие переливы, кажется, даже когда нет солнца, чтобы этот эффект можно было списать на преломление света. Камень всегда оставался холодным, и сейчас, после кошмара, он казался просто обжигающе ледяным. Я устало приложила его ко лбу вместо компресса. Меня снова лихорадило.

Впервые я услышала голос этого нечто, и он пугал. Мягко сказано, на деле он вгонял меня в панику. Казалось, что проведи я во сне ещё немного времени, то точно лишилась бы рассудка, если бы вообще не померла от страха.