– Кажется, в последнее время я стала слышать этот вопрос все чаще.

– Это не удивительно. Ты позвонила и предупредив, что будешь после обеда, бросила трубку. Даже не объяснив причину.

Я все ещё крутила печенье в руке.

– А должна?

На этот раз обе брови девушки взлетели наверх.

– Извини, Ника. Утро выдалось не очень.

Девушка продолжала молча, выжидающе смотреть на меня. Секунд через пять я сдалась под её напором.

– Я была у матери, – с помощью одного указательного пальца печенье теперь каталось по столу, словно на нем ездил цирковой медведь.

– Я думала, ты только позвонить ей собиралась.

– Обстоятельства немного изменились.

– И что? Как она отреагировала на то, что полиция вновь берётся за дело Кита?

– Как раз об этом мы и не успели поговорить, – печенье остановилось под контролем моей руки.

Ника непонимающе смотрела на меня и я, наконец, подняла на неё глаза.

– Зато я узнала, что Кит – мой брат только по её линии.

Глаза Ники, и без того большие, округлились от удивления.

– Быть не может…

– Н-да, – я вернулась к своему бессмысленной игре с едой.

– А твой отец? Он знал?

– Нет. Отец Кита тоже не в курсе. Она ухитрилась обмануть всех.

Ника глубоко вздохнула.

– Ты собираешься его есть? – она кивнула на печенье в моей руке.

– Нет, – одним резким движением оно полетело в мусорную корзину.

– Детка, тебе необходимо развеяться. Такое непросто принять.

Я протестующе покрутила головой, но, кажется, Ника была настроена решительно. Думаю, это ей нужно было развеяться, и она нашла повод взять меня с собой.

– Брось, мы с тобой давненько никуда не выбирались. И видимся-то, в последнее время, только на работе.

– Прости, я сама не своя все эти месяцы, а тут ещё и такие откровения. Мне не слишком-то хочется веселиться, – я умоляюще взглянула на подругу.

– Ничего не знаю, в шесть мы встречаемся в вестибюле и едем в бар, – девушка явно была нацелена на победу в этой схватке.

Спорить сил не было и, кивнув головой, я признала своё поражение. Снова.

День тянулся медленно, а новости были скучные. Надо признать, это лучше, чем очередное известие о пропавшем мальчике или девочке, но все равно на душе было неспокойно. Я все думала о маминых словах, о том, кто я такая, кем был мой отец. Верилось во все это все меньше и меньше. Может, она все это выдумала, спятила от горя или у неё посттравматический синдром? Хотя, за все годы единственным признаком расстройства её психики было то, что она ненавидела меня.

Я вдруг поймала себя на том, что кручу в руке папин амулет. Коралин сказала, что он подавляет мою силу и защищает, но уже не справляется.

– А что будет, если я сниму его?..

Через секунду цепочка звякнула о стол. Сидя неподвижно, я пыталась ощутить хоть что-нибудь, но ничего не почувствовала. Все понятно, бред.

Ника таки не стала ждать в вестибюле, а зашла ко мне за десять минут до конца рабочего дня. И под её надзором мне пришлось тащиться в бар. Она очень предусмотрительна: зная, что в любой момент я могу улизнуть домой, взяла меня под руку. В местном заведении все было на удивление прилично, хотя за третью столиков сидели шумные компании, а на танцполе веселилось около десятка человек. Ника быстро нашла столик посреди зала, откуда было видно все развлекательное пространство. Официантка сразу же предложила нам настольные игры, танцпол и пролепетала, что, если интересует караоке – только позовите. Мы заказали себе по безалкогольному коктейлю, и девушка упорхала на кухню, лавируя между подвыпившими гостями.

– Знаешь, мне этого не хватало, – призналась подруга, когда нам принесли напитки.

– Я только поэтому и согласилась.