Писал он быстро: видимо, привык вести прием без ассистентов.

Имя. Дата рождения.

Примерный рост и вес определил на глаз, к удивлению Нелл, достаточно точно.

Поинтересовался, есть ли у нее жалобы на здоровье. Услыхав, что нет, тут же бегло нацарапал аж три строчки… Знать бы о чем…

– Как давно вы выглядите подобным образом? – спросил, не отрывая глаз от записей.

– Сколько себя помню.

– И что говорят об этом ваши родители?

– Ничего. Я сирота, выросла в приюте.

– Я тоже, – не выказывая ложного сочувствия, отозвался целитель. – В каком возрасте проявился дар?

Стандартные вопросы, стандартный осмотр.

Заключение доктор обещал к концу дня, когда будет готов анализ крови, но предварительно сказал, что видимых причин отказывать Нелл в допуске нет.

Эдвард Грин хорошо знал свою жену и уже начал беспокоиться: мисс Мэйнард десять минут как ушла, а Бет до сих пор не появилась. Наконец дверь приоткрылась, и супруга любопытной мышкой прошмыгнула в кабинет.

– Это была она, да? Студентка Оливера?

– Угу. – Заведующий лечебницей откинулся на спинку кресла и смерил присевшую с другой стороны стола жену строгим взглядом. – Что ты ей сказала?

– Правду и только правду. Похвасталась, что ты мне жалованье поднял. А что?

– Во-первых, я ничего тебе не поднимал, а поменял оклад практиканта на оклад штатного целителя. Во-вторых, это было еще позавчера.

– Всего лишь позавчера, я до сих пор не нарадуюсь.

– Бет, – Эдвард укоризненно покачал головой, – иногда мне кажется, что у меня не один ребенок, а два.

– Да ладно тебе, – лукаво усмехнулась она, накручивая на палец выбившийся из-под чепца светло-русый локон. – Папочка.

Томно потянулась и так посмотрела при этом, что захотелось тут же перегнуть ее через стол, задрать юбку… и выпороть, чтобы впредь прилично вела себя на работе. Если доктор Грин этого не сделал, то лишь потому, что знал, что детей бить непедагогично, а жену, его жену, еще и чревато: может сдачи дать.

Впрочем, миссис Грин никогда не перегибала палку. Имелся у нее среди прочих такой талант.

– Что с девушкой? – спросила она, отбросив дурашливость.

– Ты скажи, – предложил ей муж.

– Оливер ошибся, она не альбинос. Либо какая-то редкая и явно спровоцированная внешними факторами форма. Полное отсутствие пигмента кожи и волос, при этом пигментация глаз нарушена лишь частично. Радужка желтая, по внешнему краю темная. Зрачок без патологий. Признаков астигматизма или нистагма нет. Чувствительность к свету в пределах нормы: я развернула ее к окну – даже не моргнула… Зрение?

– Отличное, – кивнул Эдвард.

– Дашь ей допуск?

– Да. Чувствительность кожи повышена, но реакция в допустимых пределах. В остальном – абсолютно здоровая девушка. Хотя случай интересный. Сама она говорит, что выглядела так всегда, но… есть у меня сомнения на этот счет.

– Скажешь Оливеру?

– Уже. – Целитель кивнул на телефон. – Его интересует только, можно ли ей практиковать темные материи. Милорд Райхон традиционно не любопытен.

– А мы? – прищурилась Бет.

– Мы? – Мистер Грин сделал вид, что задумался. – Мы отличаемся в этом от милорда Райхона. В лучшую сторону.

– Бесспорно, – подтвердила миссис Грин. Глаза ее азартно блеснули. – Ты взял у нее кровь?

– Конечно.

– Неплохо было бы сделать биопсию кожи.

– Прости, – Эдвард шутливо развел руками, – не нашел повода отщипнуть от нее кусочек.

– Волосы?

– Не подумал, – вздохнул он с сожалением.

– Я подумала, – с превосходством улыбнулась Бет и вынула из кармана передника завернутые в платок бесцветные волоски. – Выдернула незаметно. Направленная точечная анестезия, мисс Мэйнард даже не охнула.

– Хвастунишка, – пожурил доктор.