С Брентом Абнером они не виделись почти пятнадцать лет. До этого тоже не сказать, что дружили, но отношения поддерживали. Во времена учебы (Брент, учившийся на теормаге, был старше Оливера на два года) жили в одном общежитии, на одном этаже, посещали один и тот же студенческий клуб и выпивали в одном том же трактире, когда вырывались из академии в Ньюсби. Так же с разницей в два года оба закончили аспирантуру и занялись преподавательской работой. К тридцати годам Брент женился и вскоре уехал вместе с супругой на север, к ее семье, но в академии время от времени появлялся, правда, все реже и реже, а после и вовсе пропал, чтобы теперь заявить о себе как о человеке, поставившем подпись на свидетельстве Элеонор Мэйнард. Если только эта подпись не была фальшивкой, как и новое имя Нелл…

Роймхиллская младшая школа располагалась в большом трехэтажном особняке, отделенном от городских кварталов внушительных размеров парком. Юные дарования в период овладения силой – не самое спокойное соседство, и Оливер по достоинству оценил предусмотрительность основателей школы и мастерство магов, протянувших по парку защитную сеть.

Явился он во время занятий, и в школьных коридорах царила тишина, впрочем являвшаяся скорее заслугой звукоизолирующих чар, а не примерного поведения учеников. Поинтересовавшись у дежурившего на входе пожилого мужчины, где искать директора, Оливер поднялся на второй этаж, нашел дверь с соответствующей табличкой и постучал.

– Входите! – раздался голос, не показавшийся даже смутно знакомым.

Все же годы сильно меняют людей.

Внешне Брент тоже мало походил на того щеголеватого брюнета, каким Оливер помнил его по последней встрече: за письменным столом сидел средних лет господин, располневший, обрюзгший, его щеки обвисли, нос, и в былые времена немаленький, стал еще больше и мясистей, а редкие, зачесанные набок волосы не скрывали разросшейся проплешины. Но все же это был Брент Абнер. Он подслеповато щурился, разглядывая посетителя, и от этого взгляда, и от того, как постарел давний знакомец, минуту назад воспринимавшийся ровесником, Оливеру стало не по себе, и он не сразу вспомнил, что следовало поздороваться первым.

– Райхон! – воскликнул директор, наконец-то узнав, кого к нему занесло. – Олли Райхон, чтоб меня… Тьфу ты! – Он смутился совершенно неискренне. – Милорд Райхон конечно же. Простите, сорвалось…

– Здравствуй, Брент, – улыбнулся Оливер, задавая предстоящему разговору приятельский тон. – На Олли я тоже еще отзываюсь.

– А на Олли-поджигателя? – осмелел Абнер.

– Не стоит. Мне с этим Крейга хватает.

– Старик еще работает? Ну силен! Как он? Как оно все там, а? Да ты присаживайся… Чай? Кофе? Другого в рабочее время не предложу… А, ну его! Предложу! Что будешь?

– Чай, – избавил хозяина от моральных терзаний Оливер.

Выпили по чашке. Вспомнили общих знакомых. Абнер коротко поведал о себе. На жизнь не жаловался, в общем и целом был доволен и карьерой и семьей. В будущем году обещал привезти в академию старшего сына и, пользуясь случаем, похвалился талантами отпрыска.

– Слушай, – спохватился на середине рассказа, – а тебя-то к нам каким ветром? По делу?

– По делу, – согласился Оливер.

Подробности «дела» он продумал загодя. Якобы специалисты из внутренней полиции академии усомнились в подлинности нескольких свидетельств и собирались проверить, но он, заметив на одном из документов знакомую подпись, решил по старой дружбе разобраться во всем самостоятельно и без огласки.

– Все могут ошибаться, – сказал нахмурившемуся директору. – Выяснится, что со свидетельством все в порядке, а слухи уже пойдут. Тебе это нужно?