– В деле спасения Лозанна от принцессы, то есть наоборот. Я признала свое легкомыслие и пообещала сделать все, чтобы не допустить этого безрассудного союза, – но конечно, без ее помощи мне не справиться. Теперь она в Мулине будет следить за этой парочкой и ставить им палки в колеса. Опять же, если все пойдет плохо, у меня будет свидетель, что я защищала честь принцессы, как могла.

– Вы хорошо все продумали.

Необходимо, чтобы убийцу (если это было убийство) нашли как можно скорее. Нельзя допустить, чтобы слухи о том, что он покончил с собой из-за Далии, дошли до отца Дамиани. А легкомысленное создание, не ведающее о нависшей над ней опасности, продолжало щебетать. Он готов был слушать этот щебет вечно, словно это была музыка небесных сфер. А ведь когда-то он был убежден, что ему нравятся серьезные и глубокомысленные девушки. Ее голос ласкал и убаюкивал, обвиваясь вокруг сердца, унося куда-то вдаль по теплым волнам…

– Фи, тан Мальвораль, лицемерие не к лицу самому честному человеку при дворе! Можете не стесняться и прямо сказать мне, что я интриганка, так оно и есть. Я вас сразу предупредила, что я далеко не ангел, а вы мне не верили. Из меня вышла бы прекрасная злодейка, надеюсь, вы вспомните об этом, когда соберетесь, наконец, написать свою книгу, – почти промурлыкала она.

Поведай ему эту историю кто-то другой, пожалуй, она бы его покоробила, однако сейчас она казалась ему незначительной, и в общем, совершенно невинной…

– Зато вы можете смело рассказать мне всю правду… Быстро говорите, что произошло!

Внезапно переставший быть нежным голос прозвучал, как удар хлыста. Амато подпрыгнул и выпалил:

– Альд Дамиани мертв. Найден с арбалетной стрелой в сердце.

Девушка вздрогнула и едва заметно побледнела. Она медленно встала с кровати и подошла к окну, выходящему на пустой сад. На несколько долгих минут в комнате повисла тишина, мрачная, тягучая. Амато не мог избавиться от ощущения, что она не была ни удивлена, ни огорчена этим известием.

– Проклятия имеют обыкновение обрушиваться на головы проклинающих, – тихо произнесла она. Затем она вновь повернулась к нему лицом, сложив на груди руки. – Рассказывайте.

И Амато стал рассказывать о недавнем посещении комнаты альда и увиденном там, включая предполагаемую записку.

– Все это действительно очень странно, – согласилась Далия, – но вы говорите, арбалет был у него в руках…возможно, я ошиблась в нем … – она оборвала себя на полуслове, как будто обдумывая последнюю фразу, но, видимо, пришла к выводу, что ничего подобного с ней не могло произойти, и покачала головой.

– А что это за история, будто он вам угрожал? – молодой человек вдруг вспомнил намеки служанок.

Она махнула рукой, говоря этим жестом «неважно», снова улеглась на кровать, водрузила себе на лоб тряпку, которая, должно быть, была уже совсем теплой и закрыла глаза. Проделав все эти действия, она все же решила ответить:

– Он гневался, обвинял меня в том, что я коварно заманила его в свои сети, чтобы обезвредить и посмеяться над ним. Ничего особенного, такое с ним случалось иногда. Нельзя сказать, чтобы его обвинения были полностью лишены оснований, однако они сильно преувеличены. Он был довольно забавен и остроумен, и я вполне могла бы поддерживать с ним приятельские отношения, если бы он не стал совершенно невыносим.

Амато едва не задохнулся от возмущения.

– Даже если и так, что же, вы должны были позволить ему и дальше вести себя таким мерзким образом? Да что он себе позволял, негодяй! Вам можно только посочувствовать, что вы его столько терпели… Он хотя вспомнил о том, что вы вернули ему имение? Что вы спасли его от Меченого? Что он должен был быть благодарен вам до конца жизни? – он мерил шагами комнату, продолжая кипеть, и закончил свою гневную речь обвинительным вопросом: – Я подозреваю, вы не сказали ему ничего из этого?