– А как жаль, что Левиафан невосприимчив к яду Олеандра.

После череды тяжких вздохов молодой граф снова вернулся мыслями к бессмертному существу, что наводило ужас на все море Альбо уже очень долго.

– Яд есть против всего и для каждого случая. Но даже если ты найдешь уязвимость Спящего, то невозможно будет достать летальную дозу.

– Да, он слишком велик… Я не придумал пока ничего лучше, кроме как снарядить пару кораблей и вооружить людей арбалетами и гарпунами.

– Ты же делал это в прошлый раз.

– Но другого выхода нет… В 2091 году, 59 лет назад, рыцарь Ной из Белого Афолеона во имя северного бога Ямеса вышел на нефе “Божья Кара” в море и смог ослепить чудовище.

– Но погиб сам! Да и глаз-то у Левиафана осталось еще пять.

– Если, в конце концов, Спящий ослепнет, пусть и по одному глазу каждые пятнадцать лет, то это решит нашу проблему. А один из ударов может стать для реликта последним, учитель.

– На смену одной проблемы всегда приходит другая, Юлиан. Ты рассказывал о северных нагах племени Ойх. А ты не думал, что их благоговейный страх перед этим реликтом защищает Ноэль от того, чтобы они поселились в Лилейском проливе? А?

– Скорее они не лезут в Лилейский пролив из-за племени Нюй, – Юлиан покачал головой, затем вспомнил. – Я их, кстати, пообещал сопроводить к озеру через несколько дней.

– Зачем?

– Они же боятся Спящего и каждое его пробуждение пережидают в водах озера Иво.

– Спящий в дом, наги – вон! – расхохотался ядовито Вицеллий Гор’Ахаг и затрясся от смеха.

Юлиан с осуждением посмотрел на старого учителя, но тот лишь усмехнулся.

– Им бы поселиться здесь, в Ноэле.

– Они и так в Ноэле, – старик блаженно раскинулся на диване и чуть сполз вниз.

– На суше, а не в море. На Юге наги спокойно живут среди людей уже тысячи лет.

– И что?

– Племя Нюй могло бы сделать также.

– И получить вилами в глаз, да, – Вицеллий ухмыльнулся.

– Но в Элегиаре…

– … в Элегиаре наги живут среди людей уже тысячи лет, – веномансер перекривлял графа его же голосом, – да только за долгую историю все расы успели порезать друг другу глотки. Пусть сидят в своем море и не вылезают.

– Когда-то же нужно начать.

– Ты точно друг племени Нюй? – веномансер колко взглянул на Юлиана. – Или, может быть, даже грезишь о добре для всех?

– Нет, я в такое уже не верю, учитель. Не мне, лишившему жизни больше трехста человек, говорить о всеобщем добре.

– Триста, триста? – Вицеллий Гор’Ахаг хохотнул. – Ты ведешь счет, скольких ты отправил к Прафиалу, Юлиан?

– Учитель, прекращайте. Лучше помогите советом.

– Вот тебе мой совет. Пусть Ноэль остается таким, какой есть. Без вонючих оборотней, вечно линяющих нагов и мозгоклюев каладриев, – на лице Вицеллия застыла гримаса отвращения. – Я уже полюбил чистый мир без всех этих.

Вицеллий был невыносим, однако за долгие три десятилетия Юлиан привык к заносчивому снобизму старика-аристократа.

– Неужели вы совсем не скучаете по Элегиару?

– Только по суккубам.

– И всё?

– Всё, – ухмылка вновь расползлась по лицу веномансера. – Север мне импонирует больше.

– Вы бы хоть что-то рассказали про Золотой город, – вздохнул граф. – А то как воды в рот набрали.

– На длинном языке хорошо вешаться, знаешь такую поговорку?

– Вицеллий, Вицеллий… – покачал головой Юлиан де Лилле Адан.

На несколько минут в кабинете повисла тишина, а граф затем поднялся с дивана и с усталым видом заходил туда-сюда, заложив руки за спину халата. Время от времени он касался серебристых трубочек в волосах, приглаживая шевелюру, но потом вспоминал, что это был отцовский жест, присущий и Малику, и убирал руки от головы.

За прямоугольным окном уже живо работали слуги. Кто-то поливал цветы водой из колодца, другие выводили коней на прогулку из денников, чтобы те размяли ноги, а третьи остервенело мели дорожки. Безмолвная стража зорко следила за деятельностью слуг, как и бдительный Кьенс. Иногда этот очень худой вампир подходил к какому-нибудь нерадивому слуге и молча тыкал пальцем в то, что его не устраивало.