Наконец Уильям подступил к бережку, куда отовсюду стекались журчащие ручейки и потоки воды, образовывая мелкую заводь. Здесь он всегда купался весной и летом; глубина чуть выше пояса, течение слабое, а дно ровное. С болезненным вздохом он стянул с себя штаны, не переставая посматривать по сторонам – уж так ярки были его воспоминания о вчерашнем дне и истошных воплях своей обычно тихой подруги. Он ждал, что она либо выйдет из воды с бурным всплеском, либо появится откуда-то сбоку, шагах в десяти. Но ее не было.

Уилл зашел в заводь – ледяная вода тут же обожгла его исцарапанные спину и грудь. Не удержавшись, он вскрикнул от боли. Стуча от холода зубами, он принялся поспешно смывать грязь, споласкивать от ила волосы, очищать раны. И уже хотел было выскочить из воды, чтобы окончательно не закоченеть, как услышал тихие шажки.

– Вериатель? – обернулся он.

Нет, на него глядела девушка с черными волосами, заплетенными в косу. На ней было голубое платье такого пронзительного оттенка, какой бывает у летнего ясного неба. Фигуркой она походила на кельпи: такая же маленькая, красивая, стройная и с прелестными округлостями. Но личико ее, в отличие от непроницаемого лица демоницы, было невероятно живым: синие глаза лукаво смеялись, и казалось, что в их уголках пляшут озорные огоньки, а губы то сжимались в бантик, то расплывались в улыбке.

Это была Линайя, та самая, с которой Уильям дружил в детстве, пока не сгорел храм. Будучи человеком набожным, отец Лины почел случившееся карой Ямеса, а потому запретил дочери общаться с чудаковатым сыном погибшего служителя, к которому питал какую-то особую нелюбовь.

– Вериатель? – удивленно переспросила Лина, с любопытством оглядев голого юношу с ярко-красными отметинами. Затем ее щечки запылали румянцем, и она стыдливо отвернулась.

Тут с Уильямом произошло нечто странное. Доселе вся его жизнь была неразрывно связана с Вериателюшкой, и не было для него никого любимее, ласковее и милее. Потому и поговаривали в деревне, еще до события с форелькой, что рыбачок – зачарованный, странный, одинокий… Но сейчас эта безмерная власть над его душой и сердцем, которую он сам вручил демонице на берегу Сонного озера, вдруг истончилась, иссякла и ненадолго пропала. Ясными синими глазами он взглянул на красивую девушку перед собой, причем взглянул будто впервые…

Покраснев, он резво выскочил из воды, уже и позабыв о том, как у него все болит. На бережке он наспех обтерся грубым полотнищем и натянул свежую одежду.

– Я все, – негромко, со смущением сказал Уильям.

– Привет, Уилл! Кто такая или кто такой Вериатель? Хотя мне кажется, что это все же женское имя.

В руках Лины была корзинка с пустыми горшочками.

– Никто…

– А-а-а, понятно! Это то самое никто, якобы протащившее тебя по камням в реке, а потом наловившее тебе полный короб одинаковой форельки? – рассмеялась девушка, насмешливо сверкая глазами.

– Откуда ты знаешь?

– Да об этом вся деревня гудит, а теперь уже и по Большим Вардам, наверное, молва пошла! Тетушка Ахва старается. Вождь Кадин рассказал об этом ночью мужу подруги моей тетушки Маргари, а тот уже через пять минут во всех подробностях изложил все подруге тетушки, а уважаемая Амари тут же прибежала к тетушке Маргари… В общем, за ягодкой пошли грибочки. С утра все только и судачат о тебе да о демонах. Ваш служитель хочет провести обряд очищения и будет вечером молиться за твою душу, правда, без тебя… Он отчего-то сильно недолюбливает тебя, Уилл.

– Ерунда какая! Не было никаких демонов. Упал в реку с обрыва. Протащило по камням. Расцарапало тело. В ил плюхнулся.