Через несколько минут, он поднялся и пошёл в сторону ордена. Скоро ему предстояло перебираться через ограду, которая отделяла его от их скромного ордена. В тот момент, когда он перелезал через большую каменную постройку. От этого волнения и юношеского задора его щеки порозовели, и он с нетерпением произнес:

– Матушка! Матушка! Смотрите, что я для Вас собрал!

Но что-то в воздухе изменилось. Долгое время маленький Мо не замечал, как ветер стал холодным, как стали тяжелыми облака на небе, словно предвещая бурю. Он вдруг почувствовал гнетущее ощущение, заставившее его замереть в воздухе, как если бы его остановила невидимая рука. С замирающим сердцем он снова прокричал:

– Госпожа Матушка!

В его голосе слышалась детская радость, но в ответ он получил лишь гробовое молчание. Он быстро ступал по дорожке, усеянной мелкими камешками, и не большими лужами крови, на которые Мо уже не обращал внимания. Когда он добрался до двери, его рука остановилась. Она была приоткрыта, и внутри, словно в каком-то ужасном сне, его мир рушился с каждой секундой. Ноги, не слушаясь, заставили его сделать шаг вперед, в ту тёмную пустоту, что окутала дом, который он всегда считал защитой и теплом. Заглянув внутрь, Мо не сразу осознал, что происходит. Его мир, наполненный светом, отошел на второй план перед ужасом, который раскрылся перед ним. Мягкий свет, пробивавшийся сквозь окно, отбрасывал тени на противоестественные формы, которые лежали на полу. На плитах лежали тела его родителей. На лицо Мо Сяосюэ навсегда застыло в выражении страха и боли, её руки были раскинуты в стороны, как будто она пыталась защитить себя от невидимого врага, а вокруг них, как зловещие цветы, располагались лужи крови. Мо Чжюань, который всегда защищал его от всех страхов, теперь безжизненно лежал на окровавленном полу, его сердце, читаемое в глазах, ушло в бесконечность.

Мо Синьшэ сжимал в руках свои цветы, которые, казалось, потеряли всю свою красоту, превратившись в символ полного разочарования. Слёзы незаметно заполнили его глаза, и в тот момент, когда он, наконец, осознал всю ужасность происходящего, сердце его разорвало от боли. Он упал на колени, как если бы мир вокруг него обрушился, превратившись в крошки его счастья.

– Матушка.. Отец.. – его голос срывался от всепоглощающей тоски, и он отчаянно звал их, словно взывая к их душам, которые покинули его в этот ужасный момент. Бедный мальчик, погружённый в опустошение и непонимание, смотрел на кровавую сцену, при этом в его душе раздавался гулкий голос, требующий понимания: «почему?».

Мо Синьшэ быстро поднялся, вытер слёзы с лица и положил цветы в руки своей матери. Он поклонился мёртвым телам и сделал несколько шагов к другому флигелю. Это было здание, где хранились книги, реликвии и правила. Приоткрыв дверь, он ступил на скрипучий пол, который, как всегда, отозвался под его шагами. Тихо хлюпая носом, он попытался принюхаться.. В комнате стоял привычный запах благовоний, и острое ощутимое напряжение, пронизывающее воздух. Мо замер на пороге, обнаружив служанку. У нее было строгое, угрюмое лицо, украшенное глубокими морщинами, несмотря на молодой возраст.

– Мо Усянь! – воскликнула она с ненавистью, как будто именно он был причиной всех бед. Глаза ее сверкнули, словно они могли сжигать.

Служанка сделала шаг вперёд, её чёрные глаза сверкнули яростью. В тот момент, когда она достигла его, кажется, весь мир вокруг замер, а время остановилось. Её рука стремительно потянулась к маленькому столу, на котором лежал ножик. Служанка, не говоря ни слова, с яростью положила его к маленькой ладошке Мо.