Мне хотелось кричать от ужаса, вопить от беспомощности и рыдать от отвращения, но я, собрав волю в кулак, приподнялась, прикрывая обнажённую грудь и прижалась мокрым телом к его спине.

Он уже во всю стонал, бормоча моё имя без остановки. Я запрокинула голову назад и прикусила костяшку пальца, только бы не видеть то, что происходит, и не реагировать, разрушая образ, который я создала для такой ситуации.

– Хочешь потрогать? – спросил герцог после того, как кончил.

Внутри будто снова что-то разбилось. Я не смогла произнести ни слова.

– Не бойся, – кошмар принял молчание за стеснение. Схватил моё запястье и потянул. – Разожми немного кулак. Да, так хорошо.

И он принялся вводить вялую плоть в колечко из пальцев. Постепенно член снова налился кровью, и мужчина всё интенсивнее начал водить моей рукой.

Пока герцог получал удовольствие, за его спиной медленно умирала девушка. И сейчас в её голове крутилась мысль, которая заставляла волосы вставать дыбом:

«Мы не разу ещё не дошли до конца. Что же со мной будет, когда он окончательно возьмёт своё?»

В таком темпе протекали теперь мои дни. Кошмар приходил каждый день. Я делала всё, как он и хотел. Была послушна, выполняла любое его желание, стонала от неприятных прикосновений и просто надеялась на то, что он освободит моего демона. Но как бы я не изгалялась, ему было мало. И лишь добровольный секс мог повлиять на его решение, что меня категорически не устраивало.

Я искала пути к отступлению. Посмотрев в окно, поняла, что Генрих посадил меня в башню. Спуститься можно только с летальным исходом. На окне также обнаружила заклятье, очень похожее на то, что было на цепи. Зачарованный металл можно сломать исключительно магией. Двери в комнату всегда закрывали, пару раз мне удалось заметить мужчину с военной выправкой. Меня стерегут, как сокровище.

Вывод из всего этого один – мне нужна сила. И так мы возвращаемся к началу рассуждений.

Апогея ситуация достигла, когда кошмар всё-таки залез в панталоны.

– Какая ты сухая, – потом он облизал два пальца, – я покажу, что значит почувствовать меня внутри, – и ввёл первый.

Дрожащей рукой прикрыла глаза, боясь, что он заметит всю ненависть и отвращение, которые я испытывала. Пульс учащённо бился в висках.

Кошмар с удовольствием елозил внутри.

– Вот и смазка появилась! – счастливо воскликнул Генрих, заставляя почувствовать ещё большее отвращение только уже к себе. – Давай продолжим, – к первому пальцу добавился второй, больно растягивая кожу и мышцы.

Пришлось закусить губу, чтобы не кричать от боли.

– Чувствуешь, – довольно прошептал герцог, – как ты сама сжимаешь меня, будто не хочешь, чтобы я останавливался.

Стыд – вот, что я испытывала. Я не хочу ощущать того, как предательское тело плавилось от его прикосновений, как дыхание прерывается.

– Тебе стоит лишь попросить.

«Никогда».

В тот день случилась моя вторая истерика за время пребывания в заточение. Генрих испугался, а потом, собравшись, начал меня успокаивать. Но от его прикосновений становилось только хуже.

Окружающий мир исчез, остались только мои горькие рыдания и раздирающий душу вой.

Неудивительно, что через какое-то время тело не выдержало такой нагрузки и отключила свою бессовестную хозяйку.

Потом пришёл доктор, чтобы проверить моё состояние. Хорошо, хватило ума не трогать меня, а то сегодня не было совершенно никакого настроения терпеть.

– Леди слишком много нервничает, – поставил диагноз очередной мужик, – ей нужно покой, ваше превосходительство.

Генрих хмуро наблюдал, скрестив руку на груди. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.