– Я не верю ни в Бога, ни в пришельцев… – заметила девушка. – Да и… Вообще… Кто ты такой?

– М-м-м… В человеческом мире у меня много имён. Саллос, Салли, Заебос… – Виктория еле сдержала смех. – Да-да, я знаю, как оно звучит на твоём языке, моя недалёкая подруга. Однако, я предпочитаю, когда меня называют Ал. Что же, моя дорогая, как я понимаю, ты согласна на мои условия?

– Тц… Ты всё равно не существуешь, так что мне плевать, давай. Почему бы и нет. Мне ведь и правда, в действительности, ужасно скучно.

– У тебя нет ничего, а затем, ты рискуешь последним, что осталось… Ни друзей, ни отца, ни смысла жить. Как прекрасно! Вот поэтому мне нравятся азартные игроки! Всё или ничего! Либо потеряешь последнее, либо, обретёшь всё, о чём мечтаешь… И забудешь старину Саллоса как страшный сон. А ты ведь не веришь в меня, думаешь, что я лишь мысль и всё же ты рискуешь… Очаровательно. Признаю, ты меня очаровала уже.

– Откуда ты…? – но в ответ лишь тишина.

Девушка всего на секунду отвела взгляд на прекрасные облака. Они такие мягкие, но из-за того, как они были близки, видно, что облака всего лишь туман. Это необычно. В фантазиях облака… Как в мультиках. Мягкие на ощупь, словно подушка. А эти были чертовски реалистичными. Когда девушка обернулась обратно прямо перед ней левитировал мужчина. У него были длинные, рыжие волосы, небольшая бородка и широкие плечи. Видимо, он красит волосы, потому что цвет бровей и бородки был обычного тёмно-коричневого цвета. Больше всего Викторию насторожили именно его глаза. Они были не обычные, янтарные, но как у человека. Правда этот взгляд напрягал, что-то неправильное было в этих глазах… Кукольное, стеклянное глаза. Неживое. Будто, чего-то в глубине не хватало. Ал достал из-за спины свёрток какого-то очень длинного пергамента, исписанного разными символами. Это была ни латынь, ни иврит, ни руны… Может, у этих закорючек и вовсе не было смысла? Во второй его руке была перьевая ручка, с которого капали чернила. Виктория впервые взяла подобный инструмент в руки. Это была старая, винтажная стеклянная перьевая ручка, цвета которой перетекали из нежно-голубого в бордовый, практически красный на самом кончике. Девушка взглянула на пергамент, затем на ручку и тихо промямлила:

– Это… Как тебе сказать то…

– М? Что такое? Не можешь разобрать мой почерк? – Ал огорчённо вздохнул. – А мне показалось, что в этот раз даже похоже на английский, а не на корейский…

– …Это? Это английский? Вот это? Ты надо мной шутишь? Почему оно всё кружками и спиралями? Я впервые вижу такую “A”! Прямо как ёлка!

– Мне показалось что так будет красивее! Да и мой почерк позволяет делать только подобные записи. Старая привычка считай.

– М-м-м… Ладно, давай тогда… – девушка было потянулась расписаться, но тут же опомнилась. – А, я что хотела сказать тебе… Я впервые держу такую штуку, как ей вообще пишут? Там же вроде под определённым углом надо держать перо… Я не порву ею пергамент? Она такая острая… Ещё и стеклянная… Из этого вышло бы прекрасное оружие вообще-то.

– Что, прости? – Ал вскинул брови. – Что значит “впервые”? Разве вы не все ими пишите? Я же только недавно приобрёл её… Ладно, а чем умеешь? Углём умеешь писать?

– Уголь? Нет? Я пишу ручкой шариковой. Ну, или карандашиком. Могу и кровью, но мне кажется, это будет весьма тривиально…

Мужчина выхватил из её рук перьевую ручку, на месте которой почти сразу появился карандаш. Обычный, простой и стильный. Не всем нужен винтаж, понимаете? Простота тоже прекрасна. Как и ты, мой дорогой читатель, но вернёмся к Виктории… Быстрым движением она сделала свою роспись и вздохнула. В этот раз её долго никто не отвлекает в реальности. Даже подозрительно как-то. Мужчина прикрыл ладонью глаза тихо приговаривая: