Вверх, и только вверх, остались последние метры. Эта часть маршрута легче не придумаешь – по обвязке карабкаться нетрудно. Я даже небесами успел полюбоваться и удивиться тоже успел: одна луна, привычно-серебристая, почти не сдвинулась с места, зато вторая вот-вот коснется горизонта. Суточное перемещение по небосклону земного спутника главным образом ложное, ведь Луне на полный оборот вокруг планеты требуется месяц, а Земля вертится вокруг своей оси со скоростью один оборот в сутки. Но с этим красным «скалящимся колобком» все не так просто, он у нас, похоже, тот еще торопыга. Мало что понимаю в космической механике, но тут случай очевиден и не требует долгих инструментальных наблюдений. Орбита, очевидно, очень низкая, а не какие-нибудь триста тысяч километров. На таких высотах у нас, возможно, космические станции летают. На это указывает кое-что еще – я невооруженным глазом легко различаю некоторые детали рельефа. Пара кратеров, зазубрины по краю – очевидно, вершины гор. А у нас без бинокля не увидишь ничего, кроме невразумительных темных пятен.

Вот под такие мысли я и вскарабкался на вершину баллона.

Все, теперь я царь горы, дальше карабкаться некуда. Но говорить о том, что акт кражи состоялся, пока рано. Это все равно что, будучи муравьем, уверять, что ты угнал слона, забравшись ему на спину. Дирижабль все еще привязан к крыше, агенты возле него никуда не делись, они вооружены и не позволяют подняться моим сообщникам. Пришло время последнего этапа. Он мне не нравился, как и многое другое, но в условиях острой нехватки времени ничего другого придумать не сумел. Сейчас наступит тот неловкий момент, когда дальнейший ход событий зависит уже не от моей гениальной предусмотрительности всего и вся, а от реакции совершенно незнакомых людей. Если среди них кто-то окажется достаточно глуп для геройства или просто нервы не выдержат, все, кто сейчас находится на крыше, сильно пострадают.

И я в первую очередь.

В моей работе контакты с другими людьми – вещь нежелательная. Но, к сожалению, не всегда удается обойтись без них, вот и сейчас придется снисходить до общения. Печально вздохнув, я, как приличный человек, для начала поздоровался:

– Уважаемые господа агенты, добрый вам вечер! Попрошу не пугаться сильно, не нервничать и ни в коем случае не стрелять! Обращаю ваше внимание на то, что я нахожусь на огромном баллоне, заполненном водородом! Одной искры может оказаться достаточно, чтобы ваши обугленные тушки полетели вниз! Вы не забыли, что тюремный двор вымощен камнем?!

Пока что не стреляют, но и реакцию на свою речь я наблюдать не могу. Ведь мало ли, вдруг выстрелят, не подумав, так что перед началом выступления лег плашмя.

Ну раз помалкивают, можно продолжать:

– Я сюда пришел за дирижаблем! Так уж получилось, что он мне очень нужен! Я или подохну здесь, или уйду с дирижаблем! Только подохну не один! Сейчас я поднесу огонек к фитилю, который ведет к детонатору! Детонатор не сам по себе, а вставлен в динамитную шашку! Поясню для самых скудоумных: как только фитиль догорит, динамит рванет! Причем взорвется не только он, но и весь водород в этом баллоне! Я, само собой, при этом погибну, но, как вы все понимаете, не в одиночку!

Размеры здешних спичек впечатляли. У нас такие продают в сетчатых мешках под маркой «дрова для барбекю». Зажигать такую, сидя верхом на огромном резервуаре водорода, – прекрасный способ рехнуться от чрезмерной дозы адреналина. Этот газ обладает многими нехорошими особенностями, и одна из них пугающая: он имеет привычку просачиваться сквозь преграды, для него нет непреодолимых препятствий. То есть какая бы ни была оболочка, водород она не удержит: быстро или медленно, но он будет проходить через нее. Местные технологии я уже оценил и почти уверен, что газ здесь травит далеко не медленно. Понятия не имею, какая концентрация нужна для воспламенения, так что это очередной хромающий на обе ноги пункт и без того далеко не безупречного плана.