Схватил пустой котелок и снова отправился за водой. Дожидаясь, пока закипит, вытащил мешочек с крупой и развязал тесемки. Высыпал на ладонь горстку зерна и с сомнением понюхал. «Не знаю, чечевица, наверно».

Запарил кашу с сушеной бараниной и тихонько уселся рядом с уснувшим малышом. «Да, намучился бедняга, в момент вырубился. Надо бы тоже на боковую. Ага, уснешь тут без часовых. Выходит, быть мне бессменным часовым на всю ночь. И что это значит? А это значит, что завтра я буду совсем не ходок. Кто бы мог подумать, а? Чертовы циклопы! Эх, что бы такое придумать?» Тут на глаза ему попались спутанные клубки сухой травы. «О, точно!»

Бесшумно поднялся и направился вдоль края дороги, подбирая сухие пучки. Минут через десять вернулся с приличным ворохом. «Так. Неплохо. Теперь бы еще сигнализацию какую-никакую организовать», – он полез в рюкзак за катушкой с леской.

Подобрал пару сучков и отошел метров на сто от стоянки. Привязал леску к колышкам и перегородил дорогу на полуметровой высоте. Обложил колышки пирамидкой легких камней и на пробу чуть дернул леску. Пирамидка с шумом осыпалась. Летучие мыши заполошно взметнулись в воздух. В кустах заголосила какая-то птица.

«Черт! – присел и опасливо глянул в темноту. – Экспериментатор хренов! А вдруг принесет кого нелегкая?» – он нервно стиснул нож.

Секунд через десять все успокоилось. Облегченно переведя дух, быстро поправил разрушенную пирамидку и вернулся к костру.

При дрожащем свете угасающего пламени плотно навертел на концы сучьев ленту сухой травы. Управившись с делами, укрыл ребенка одеялом и уселся рядом на спальник.

После пережитого совсем не спалось. В голове вертелись истерзанные трупы и оскаленная морда истошно ревущего циклопа. Тяжело вздохнув, открутил крышку термоса и плеснул компота.

Пытаясь уснуть, долго вслушивался в темноту. Природа жила тихой ночной жизнью. В остывающих камнях пиликали сверчки, над потухшим костром с шелестом проносились летучие мыши. Немного успокоившись, проверил зажигалку. Пристроив рядом светодиодный налобный фонарик и факелы, бесшумно залез в спальник и закрыл глаза.

Спалось плохо. Слушая каждый шорох, заснул только перед рассветом. За ночь так никто и не потревожил. С восходом солнца жизнерадостный Чучундрик проникновенным скрежетом объявил всему миру о начале нового дня.

– Тихо ты, скрежетун-топотун! Разбудишь мальца! – заполошно шикнул Алексей, бросив взгляд на еще спящего малыша. Умылся и занялся разогревом завтрака.

Умиротворенно рассматривая окружающие пейзажи, немного расслабился. В утреннем свете произошедшая история казалась не такой уж и страшной. «В конце концов, чтобы было психологически легче, будем считать пребывание здесь просто немного затянувшейся рыбалкой. А если еще немного приложить голову, то нормально прожить можно даже и тут».

Ашок открыл глаза и испуганно вскочил, отыскивая взглядом Ранутру.

– С добрым утром! – Алексей успокаивающе поднял ложку. – Ночью не замерз?

Ашок растерянно улыбнулся и непонимающе захлопал глазами.

– Да, ничего не попишешь, языковой барьер, – удрученно вздохнул Алексей. – Ладно, пошли. Утренний туалет. «Усатый нянь» смотрел?

Пришлось исполнить обязанности воспитателя, отведя сонного малыша за кустики и проводив сполоснуть руки и лицо.

– На, вытрись, – протянул полотенце.

Ашок машинально вытер лицо. Хлопочущий асура вдруг странным образом напомнил старенькую бабушку Лалавати, которая точно так же с утра квохтала над детишками. Вернув полотенце, вдруг с удивлением понял, что уже совсем не боится загадочного асуры.

– Так, теперь завтрак, – Алексей протянул алюминиевую ложку.