Конечно, слова восхищения изрядно подвыпившего мужчины она в тот момент не восприняла. Больно кольнуло другое. Больно кольнуло «общепризнанное мнение»! Ох, как она взвилась, тут же начав критически осматривать других дам, так же, как и она, томившихся либо возле колонн, либо возле барной стойки. Правда, они кучковались, в одиночестве не прозябали, как она, но…

Короче, расхожий шаблон потрясающей красавицы Юля в тот вечер не приклеила никому. Не было там таких, вот!

– Вы правы, – снова пристал к ней Арбенин, безошибочно угадав, с какой целью Юля рыщет глазами по залу. – Здесь нет достойных! Вы лучшая – Юлия Миронкина. Просто эти тетки, они… они умеют себя преподать, понимаете?

– Не совсем. – Она ведь снова не хотела, да прислушалась к тому, что несет его пьяный заплетающийся язык.

– Они умеют, как это… Заставить… Короче, вам не хватает огня, Юлия Миронкина. Либо его потушил ваш великолепный супруг, либо…

– Либо что?

Она наконец-то вздохнула с облегчением, увидев Степана, спешившего к ней со счастливой улыбкой. Он всегда так улыбался ей. Всегда, какой бы дурнушкой она ни казалась другим.

– Либо он не сумел в вас его зажечь! – закончил Арбенин, тоже заметив Степана. И вдруг снова встрепенулся и, прежде чем уйти, добавил: – Когда он в вас пробудится, Юлия Миронкина, все вокруг будут ослеплены. А ваш муж, он просто хитрец. Он знает, каким сокровищем обладает и приглушает его, и не позволяет ему сверкать. Жадина!..

Может, так оно все и было, потому что Степан в тот вечер надувал губы и даже пытался ее ревновать к Арбенину. На что Юля очень весело и долго смеялась, а ночью с такой жадностью принялась доказывать свою любовь, что Степан просто выдохся и ни о какой ревности больше не вспоминал…

– Так идем ужинать или нет?

– Идем, конечно. Ты что же, в халате пойдешь? Переодеваться не станешь? – Она удивленно захлопала ресницами.

– Переоденусь, конечно. Мяса хочу, малыш. – Степан беззаботно рассмеялся. – Много мяса, хорошо прожаренного, с соусом непременно. Сначала мяса, а потом тебя…

– Невзоров, ты домой или куда?

Ребята из его отдела стояли втроем на другой стороне парковочной площадки и призывно улыбались ему, не забывая живописно жестикулировать. Один щелкал себя тыльной стороной ладони по кадыку. Второй выкручивал подбородок в направлении их любимого кафе через дорогу. А третий и вовсе изображал что-то непотребное обеими руками, будто на лыжах ехал сейчас по расплавившемуся под солнцем тротуару.

– Я? Я домой, мужики, – с угрюмой миной ответил Невзоров и полез в карман штанов за ключами от машины.

– Так ты-ы! – заныл один из них. – Пятница же сегодня! Сам бог велел после такой-то недельки!

– Во-во, – тут же подхватил второй. – Именно пятница. И мало того, ты нам просто обязан выставиться.

– За что? – не понял Невзоров, распахивая все двери своей раскалившейся под солнцем «девятки».

Пока раскрывал двери, все брюзжал про себя. И чего это начальству приспичило устраивать парковку именно в этом месте?! Тут же круглый год солнце, даже в ненастье, мать их, тут солнце палит! Нет бы с северной стороны здания их отделения. Там вечный полумрак, даже мох под уличными подоконниками завелся. Сколько ни вычищали, тот настырно пер наружу. Там бы взяли и устроили стоянку. Нет же. Не положено. СИЗО рядом. А ну как кто-то из заключенных сбежит, что тогда? Он же непременно прыгнет в первую подвернувшуюся тачку и укатит.

Смешно! Смешно и наивно было так думать, решил тогда Невзоров, но промолчал, как и все остальные.

Во-первых, все свои автомобили сотрудники отделения милиции запирали. Ключи никто не оставлял.