После кончины императрицы её сын Павел I отдал строение, связанное с памятью любовника матери, под манеж и конюшни лейб-гвардейцев. В центральной зале Таврического дворца, семидесятиметровой галерее в виде грандиозной двойной колоннады, способной вместить три тысячи человек, устроили стойла. Филя самозабвенно любил лошадей, поэтому нисколько не опечалился, что во дворце не осталось былой роскоши и восточных ковров, а наборные паркеты увезли для отделки интерьеров Михайловского замка, новой императорской затеи. Император-романтик, приняв титул Великого магистра Мальтийского ордена, взялся за строительство резиденции-цитадели с залом для рыцарских церемоний. Он опасался дворцовых переворотов, не доверял даже сыновьям, и очень спешил с окончанием строительства. О скорой гибели Павлу I поведала юродивая, да и сам он незадолго до того рассказывал сыну Александру, что видел своё отражение в зеркале со свернутой шеей. Работы велись даже ночью при свете факелов и фонарей. Стены новой резиденции не просохли после постройки, как туда въехала августейшая семья. Ровно через сорок дней после вселения император в своей спальне был убит заговорщиками. Сын знал о заговоре и молчанием согласился на отстранение отца от власти, хотя едва ли желал его гибели. Романовы с тех пор оставили Михайловский замок и никогда не использовали как резиденцию. Призрак убиенного, по слухам, не смог покинуть своей цитадели и порой с горящей свечой в руке являлся в окнах или окрестностях, обычно накануне великих потрясений.

По смерти отца на престол вступил Александр I. Он уважал свою любвеобильную венценосную бабушку и заново восстановил Таврический дворец как резиденцию. Впоследствии там жили члены императорской фамилии, именитые гости, устраивались торжества, балы и выставки. Когда в Таврическом жил писатель и историк Карамзин, работавший над окончанием «Истории государства Российского», Филя в полночной тиши почерпнул немало учености из его рукописей и книг. Там же историк почил вечным сном, простудившись на Сенатской площади во время восстания декабристов. Именно в ту пору Филипп погрузился в хитросплетения дворцовых интриг, политики, человеческих амбиций и государственных интересов. И хотя дворцовый дух привык вращаться в высшем свете и дипломатических кругах, он ничуть не заносился перед своими сородичами.

Однако блестящей светской жизни Филиппа пришёл конец после высочайшего манифеста о свободах. Николай II в октябре 1905 года подписал указ, которым возложил на правительство обязанность «даровать населению незыблемые основы гражданской свободы» – неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний, союзов; привлечь к выборам в Государственную думу все классы; признать Думу законодательным органом, без одобрения которого ни один закон не мог вступить в силу. В декабре царь подписал закон о выборах. Таврический начали ремонтировать и готовить под заседания вновь учреждённого парламента.

Дворцовому духу надо бы радоваться, а он скорбел в собрании домовых рождественской порой:

– А ведь цесаревич у смертного ложа отца дал слово хранить самодержавие от либеральных начинаний вроде парламента. Александр III говорил, не хватало, чтобы безответственные демагоги и радикалы указывали, как ему править государством. Дескать, представительное правление вредно для российского народа и вообще губительно для империи. У народа не хватает культуры, империя слишком разнородная по характеру наций, земель и по развитию; самодержавие только и служит скрепляющим началом. Демократия не всякому народу к лицу. Сначала нужно образование и подготовка общества, потом реформы – иначе, при отсутствии парламентской традиции, начнётся либеральный хаос, и государственность рухнет прежде, чем завершатся перемены. По завету отца Николай II по вступлении на престол объявил перед публикой, что ради блага вверенного ему народа намерен неуклонно охранять начала самодержавия, и до недавнего твердил: «Я никогда, ни в каком случае не соглашусь…». Да вдруг взял и согласился, изменил слову, данному умирающему. Испугался революции, которую сам накликал, да бросил либералам, как кость, манифест о свободах – мол, ради прекращения смуты и умиротворения общественной жизни. Да, не ко времени этот манифест! Народ даже не понял, к чему это всё, какую такую Думу понадобилось выбирать, и власти на местах в толк не возьмут, как себя вести. Не к добру это. Несчастливый он, наш молодой государь; ох, беда будет с этой Думой!