Я обхожу их стороной. Не то, чтобы я боялся полиции, но клан Горн имеет в городе такую репутацию, что лучше никому из них на глаза не попадаться. Главных Горнов здесь тоже нет. Эти пятеро – из младших ветвей. Впрочем, даже младших видеть на приеме Беллов удивительно. Кланы уже пару лет на ножах. С тех пор, как Беллы на треть обрубили финансирование полицейскому департаменту.

Один из Горнов ловит мой взгляд, и… мне кажется или на его лице действительно мелькает удивление? Он тут же отворачивается, но мне уже не по себе. Останавливаю опуса-официанта, хватаю с его подноса самый большой бокал. Прижимаю к щеке и двигаюсь прямиком к выходу, лавируя между не примкнувшими к кучкам гостями.

Два лакея-привратника распахивают передо мной двери, и я оказываюсь в каминном зале.

Он раза в два меньше Большого, и здесь еще темнее. Единственный источник света – огромный камин, где весело полыхает пламя. По углам царит непроглядная тьма. Расставленные вокруг камина низкие диванчики завалены каким-то тряпьем. Я тщетно вглядываюсь, но никого не вижу. Зал пуст.

Пробираюсь вплотную к камину. Я не очень люблю смотреть на воду и мне наплевать, как работают другие, но вид бушующего огня меня успокаивает. Может и правду говорят, что мы, демоны, рождены огнем. Хотя с точки зрения науки – это белиберда. То, из чего мы состоим, больше похоже на энергетические поля или новомодную темную материю, чем на яркое, веселое пламя.

Надо спешить. Предстоит еще пройти весь дом и добраться до библиотеки.

Я нехотя отступаю, спотыкаюсь обо что-то и едва не падаю.

Куча тряпья на диване вдруг шевелится и разворачивается, поджимая длинные ноги.

– Простите, – едва слышно звучит тонкий девичий голос.

Свернувшаяся калачиком девчонка поднимает светловолосую голову.

– Это вы простите, мадемуазель. Я такой неуклюжий.

– Ничего страшного.

На ее щеках блестят слезы.

– Вас кто-то обидел?

– Нет, что вы.

– Может, чего принести? Воды? Вина?

– Спасибо, ничего не надо.

Отблески огня падают на ее еще почти детское лицо с большими глазами и немного вздернутым носиком, и только тогда до меня доходит, кто это.

Черт!

Проклятье!

Мать твою!

Меня отшатывает, хотя я стараюсь не показать вида.

– Ну, – бормочу я, – тогда я пошел, мадемуазель Белл?

Она распрямляется и встряхивает волосами.

– Конечно.

Мой взгляд на автомате скользит по ее глубокому вырезу на груди, по талии, сжатым округлым бедрам.

Дебил озабоченный, ору я на себя. Беги отсюда, пока она тебя не запомнила.

Она растягивает пухлые губы в деланой улыбке.

– Приятного вечера.

– И вам также, – говорю я самую идиотскую для этой ситуации фразу и валю к выходу по-быстрому, спотыкаясь о стулья и диваны.

Кармина Белл смотрит мне в спину. Я чувствую ее взгляд.

Вот же идиот. «И вам также». Ты бы ее еще поздравил!

Кармина Белл. Наследница клана. Чье совершеннолетие празднует толпа в соседнем зале. Чей сегодняшний день рождения одновременно будет и днем смерти. Сегодня тебя убьют, Кармина. Часа через два, не позже. Отведут к столетней старухе Патрисии, твоей прабабке, и сидящий в ней тысячелетний демон перейдет в новое тело. Твое тело, Кармина. Твое сочное, длинноногое тело. И с этого дня будет им пользоваться. А ты просто исчезнешь. Старуха сотрет твою личность, как только заберется тебе в голову. Оставит лишь память, на всякий случай. Иногда будет пересматривать. Эдакое кино про твою короткую жизнь. Про твои мечты и надежды. Твои радости и печали. Может даже всплакнет от жалости к правнучке. Хотя вряд ли. Не знаю, что должно произойти, чтобы старуха Патрисия всплакнула. Скорее крокодил утопится.