– Майя, блядь! – рявкает Жданов еще до того, как как успеваю понять, что неприглядное сочетание слов «подержанная» и «милфа», адресованы мне. – Зад свой хватай в руки и быстро грузи в тарантас, пока я тебя в него пендалями по-взрослому не запихал.

Девушка поджимает пухлые губы и, бросив на меня финальный взгляд, гордо цокает к модной красной машине.

«Ну и чего ты так разнервничалась, Люба?» – веду с собой мысленный монолог, глядя в ее удаляющуюся спину. – «Девочка специально нахамила, чтобы за свое ущемленное женское достоинство отомстить».

Умом все это я понимаю, но в груди все равно бушует эмоциональное пламя. Что меня, взрослую женщину, незнакомый человек вот так походя оскорбил. Обменялись контейнерами, называется. Кем ты себя возомнила, Люба? Феей пирожковой? Жданов мужчина видный, свободный. Сколько у него еще таких вот Май?

– Я так понимаю, контейнеры после такого шапито ты забирать ко мне не поедешь, – медленно произносит Жданов, внимательно оглядывая мое лицо.

Ну хотя бы ведет себя с достоинством. Сам дурака не включает и меня за дурочку не держит.

– Не поеду, – подтверждаю его догадку и лезу в сумку за телефоном. – Вызову, пожалуй, такси.

– Ой, только не надо вот этой гордой инженерской самостоятельности, – отрезает Жданов. – Хреново вышло, сам знаю. Я, Люба, свободный здоровый мужчина, а потому в трах-связях себя не стеснял. Кто же знал, что молодухи нынче пошли такие прилипчивые. Им простительно, потому что они тоже бабы и мужика с собой рядом нормального видеть хотят. А ровесники их либо соплежуи, либо нытики, либо педики.

И ведь не поспоришь. Вон у Ники моей два парня было: Витя точно нытик, а вот кто Саша, я так и не разобралась: то ли соплежуй, то ли все-таки последнее.

Не дав мне возможности и дальше тренировать свою поруганную инженерскую гордость, Жданов берет меня под локоть и ведет к своей машине. Я не сопротивляюсь. Во-первых, нам еще по краске сотрудничать, и усложнять отношения ни к чему, а во-вторых, он вроде как ни в чем не виноват. Это же я согласилась с ним встретиться под сомнительной причиной обменяться контейнерами, хотя и предвидела, что на самодостаточный и харизматичный образец вроде него всегда будет спрос.

Хорошо, что не успела поддаться его фирменному хамоватому обаянию. Затесалась бы подержанная милфа среди молодых тел. Это я так шучу, конечно. С телом у меня полный порядок – спасибо йоге и генетике. Иронизирую, чтобы себя подбодрить. Не нужен тебе Жданов, Люба. Он после развода свою свободу еще долго будет праздновать. А то, что со здоровьем у него проблем нет – это и так чувствуется. Все же Лев, хоть и «любкает», куда надежнее.

– Громко думаешь, Люба, – вдруг произносит Жданов. – Аж уши закладывает. «Не нужен он мне, за ним молодухи бегают. Еврей хоть и скучный, зато никому не нужен».

Мне с трудом удается удержать его давящий взгляд. Ох, и страшный же он человек. Будто насквозь видит.

– Почти мысли мои прочитали, Игорь Вячеславович, – честно признаюсь. – Все эти выставки и обмен контейнерами – для меня, пожалуй, лишнее. Я не в том возрасте, чтобы с вашими поклонницами конкурировать. Скандалов и разборок всегда сторонюсь. Предлагаю вновь перевести наше общение в рабочую плоскость.

– Вот и нашел я твой недостаток, Люба. А то уж сомневаться начал – а реальная ли ты женщина. Трусиха ты.

Подержанная трусливая милфа. Надо будет Нике рассказать – вместе посмеемся.

– Пусть так, – соглашаюсь. – Но мне в своей трусости много лет довольно комфортно.

Через пятнадцать минут внедорожник Жданова останавливается возле моего подъезда. Магнат галантно помогает мне выйти и пристально смотрит мне в глаза.