В любом случае в качестве нового правителя будет выбран один из двадцати четырех братьев. Тот из братьев, которому люди отдадут большинство своих голосов, только еще больше возгордится и зазнается. Если же часть людей проголосует за двадцать пятого брата, который, разумеется, выбран не будет, это будет означать, что победивший на выборах один из двадцати четырех братьев воссядет на царский трон, набрав меньшее по сравнению с прошлым периодом количество голосов, то есть с небольшим отрывом от других братьев, и это ударит по его гордыне.

И те из людей, которых осенила первая идея, и те, которые задумали применить второй хитрый политический трюк, думали, что автором этой идеи и этого политического приема являются только они сами, а другие люди, как и раньше, пойдут по прежнему пути. Поэтому и первые, и вторые, отдали свои голоса двадцать пятому наследнику.

Однако поскольку число «умных» людей, считающих других глупыми, оказалось намного больше, чем предполагалось, двадцать пятый брат на удивление всем собрал наибольшее количество голосов и с большущим отрывом от других занял первое место и приготовился взойти на царский престол. Следует отметить, что уверенность в себе и самодовольное поведение этого ущербного царевича свидетельствовали о том, что он не только не расценивал это событие как неожиданное и странное, но даже считал его абсолютно логичным, естественным и предсказуемым.

Акцент, сделанный им на том, что он еще до начала выборов рассчитывал на такой результат и поэтому подготовился к принятию на себя этой ответственности, смог в какой-то степени убавить тревоги людей и внушить им относительное доверие к новоиспеченному царю и веру в светлое будущее. Поэтому большинство людей вскоре сами поверили в то, что ожидали именно такой исход и принимали участие в выборах именно для получения такого результата.

Но больше всего в этой истории людей порадовала и увеселила коллективная гримаса, которую они скорчили остальным двадцати четырем братьям, а также – удовольствие, которое они испытывали от их раздосадованного вида.

Автор глубоко убежден в том, что история как раз с этого места и начинается, а вся та информация, которая до сих пор была предоставлена читателю, была лишь предисловием к тому, что будет описано впереди. Однако он воздерживается от того, чтобы поделиться этим своим убеждением с читателем из боязни того, что последний испытает чувство досады или тщетности.

Его аргументация, надо сказать, в какой-то мере приемлема, при условии, что остальная часть его рассказа будет изложена до конца, как он и обещал.

Автор отмечает, что до этого момента нашего рассказа большинство событий, описанных в нем, ничем особенным не отличались. Читатель мог наблюдать вокруг себя или прочитать в какой-нибудь книге похожие события и случаи, и продолжил чтение до этого места исключительно благодаря доверию к автору. С этого же момента начинается история, которая может показаться неожиданной и странной.

Однако прежде чем мы перейдем ко второй части, то есть к остальной части нашего рассказа, представляется крайне необходимым объяснить одну вещь, которую можно сформулировать в форме ответа на совершенно простой вопрос, заданный читателем. Какой вопрос? – Неужели у этих двадцати пяти царевичей – наследников покойного Мамула не было имен?

Как возможно, чтобы люди с таким высоким царским титулом не имели имен, в то время как даже беднейшие из людей и самые неизвестные личности всегда обладают элементарным достоянием – то есть именем?!

Если у них были имена, а по логике они должны были быть, почему автор ни разу не счел нужным упомянуть их и назвал читателю только имя их отца?