Вершит его печальную судьбу.
И на гондоле, в самом сердце мира,
Офелию он встретит лишь в гробу
И ужаснется, Гамлета судьбину
Как данность примет, чей-то жест, поклон…
Совсем один плывет куда-то мимо
И рядом усмехается Харон,
Там, в небесах, сияет Беатриче,
Но он не Дант, ему Вергилий мил.
Идет по аду с вечным безразличьем.
И слушает поэта в звоне лир.
Вы правы, Пушкин
Попытка жить и радоваться свету,
Когда вокруг сплошная темнота,
Внимая знакам, словесам, приметам,
Жить на разрыв, но верить в чудеса.
Вы, правы, Пушкин, осень вновь прекрасна,
Она беспечно в алом закружится,
И будем мы искать пути напрасно,
Туда, в тот свет, где он уже родился.
Очей очарованье, миг разлуки,
И ведьмы у костра нам дарят чудо,
Но как мы все могли, и крылья-руки
Поднимут нас, и так красиво всюду.
И пахнет снегом, словно пахнет медом,
И никого на призрачном пути,
А я под этим небом зябким мерзну,
Но продолжаю к осени идти.
Вы правы, Пушкин, осень это чудо,
Присел на миг, и век какой сидит.
И танец листьев – золоту повсюду.
Он к Анне, иль Наталье он спешит
Внимая знакам, словесам, приметам,
Жил на разрыв, но верил в чудеса.
Попытка жить и радоваться свету,
Когда вокруг сплошная темнота…
И женщина с печальными глазами. Анна
И женщина с печальными глазами,
В которых только море отражалось,
Как героиня той извечной драмы,
Она стихи писала и сражалась,
Как грозный воин за свою стихию,
И осталась вечно птицей вольной,
А море то смирялось, то бесилось,
И уносило душу вдаль, и волны
Все проступали, как ее страданья,
Обиды те. А он далек и вечен,
И женщина спешила на свиданье,
А адмирал был как всегда беспечен.
Там столько гроз и столько грез тонуло,
Что выжить все труднее и тревожней,
И вдруг она из прошлого взглянула,
И ворон отвечал ей: «Невозможно»
О чем ты говоришь, о, птица злая,
Твой ум как оперенье вечно черен,
А я его дождусь, я это знаю.
Мне будет бог морей всегда покорен.
Бог промолчал, но мстила ей богиня,
И адмирала в бездну забирала
И вот когда он этот мир покинет,
Рыдала чайка там по адмиралу.
А женщина с бездонным глазами
Слезинки ни одной не проронила,
И Посейдон пред этой силой замер.
Твердил жене:-О, что-ты натворила.
И только усмехнулась Амфитрита,
А ведь казалась нежной и покорной.
– Она одна, она теперь забыта.
Но адмирал стремился к ней упорно.
Сквозь толщу вод он рвался к ней и верил,
Что не уйдет с причала в эту стужу.
И лютовали люди там и звери,
И воскресали города, разрушась.
Но женщина с печальными глазами
Смотрела в бездну и ждала ответа.
Мир содрогнулся, отступил и замер,
Она ждала, не заслонясь от ветра.
И снова Посейдон ее встречает
Улыбкой, и понять никак не может,
С какой любовью, и с каким отчаяньем
Взирает вдаль, темно там и тревожно.
И только ветер повторяет: – Анна.
Как тяжела и как черна вода.
Но ты всегда любима и желанна,
К тебе стремится будет он всегда…
Светлой памяти И. Царева
Когда к нам ангелы спускаются с небес
С душой поэта в трепетных руках,
То отзовется снежный мир и лес
На этот свет, на эту боль, на этот страх,
И там, где замороженный Амур
Спасает заплутавших лебедей,
Бредет старик, рассеян он и хмур,
Среди чужих картин, поэм, страстей
Он знает, что внезапно в тьме ночной,
Появиться тот ангел среди скал,
С поэта беспокойною душой,
Он был сердит, и он ее не ждал.
Но где их и когда, скажите, ждут,
И все-таки в тумане ноября,
К нам ангелы, придя на пять минут,
Подарят чудо, видимо не зря..
И в мире, где цинизма торжество,
И все решает золотой телец,
Он будет петь, невзгодам всем назло,
Жить на разрыв сознаний и сердец,
Он будет жить потом в своих стихах,
И в бронзе нам являя светлый лик.
И мир, погрязший в страсти и грехах,
Осветит вновь, на век или на миг…