Ах ты ж жёванный крот!

Бежать за ним? Нет, не успею. Бросить в него клинок? Нет, могу промахнуться и попасть в колокол… Эх, будь что будет! Я кинул меч стражнику в ноги, тот стал падать, но выбросил руку с ножом вперёд. Я уже представил, как нож бьётся о колокол и прибегает свора стражников, чтобы надавать нам по прекрасным лицам… Но этого не случилось. Эммилия, расправившись со своими врагами, молниеносно метнулась к колоколу и закрыла его своим телом. Пошатнулась и упала на колени, когда нож вошёл ей в живот.

Я с размаху влепил охраннику кулаком по затылку, чтобы тот потерял сознание, и подбежал к своей спутнице.

– Всё в порядке, – рявкнув, оттолкнула она меня. – Свяжи живого.

Я пошёл связывать охранника его же ремнями, ещё и у дружище его мёртвого одолжил парочку, чтоб уж наверняка – по рукам и ногам.

Эм вытащила нож из живота и зажала кровоточащую рану рукой, другой порыскала в сумке, достала ткань, перевязалась и извлекла пузырёк крови. Долго и жадно глотала содержимое пузырька, пока не осушила его, после чего, держась за рану и кривясь от боли, подошла ко мне и пленнику.

– Хватит притворяться, ублюдок, – обратилась она к пленнику, пнув его по рёбрам.

Тот сразу открыл глаза и рот, чтобы закричать, но тут же получил по зубам. Да, Эммилия не самая нежная девушка, а в ярости тем более.

– Сейчас ты нам расскажешь, где у вас ещё посты и патрули, и умрёшь быстро, – продолжала она беседу с пленником ледяным тоном.

– Пшла к щёрту! – огрызнулся пленник, выплюнув пару зубов.

– Как хочешь. Твоя кровь всё равно мне скажет, – заключила вампирша.

Она схватила пленника за горло с такой силой, что острыми ногтями глубоко проткнула его кожу. Притянув к себе, разорвала его горло зубами и, сделав пару глотков, откинула корчащееся тело. Жертва была ещё жива и извивалась от боли, но не могла кричать, поскольку захлёбывалась собственной кровью.

– Пойдём! – приказала мне спутница, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Да, ей бы переодеться, а то белая блузка пропиталась кровью полностью, но её это мало заботило.

Она целеустремлённо и быстро шла вперёд, когда же мы спустились в чащу леса, начала петлять и местами делать большие круги. Один раз мы даже нарвались на двоих, одеты они были не как стражники, но Эммилия не церемонилась и быстро зарубила обоих. Шла она с трудом, пошатываясь, но по-прежнему отвергала мою помощь.

Где-то через пару часов пути мы, наконец-то, вышли на дорогу. Она остановилась и, покачнувшись, стала падать, я тут же подхватил её.

– Вот теперь можешь мне и помочь, – вымученно улыбнулась она.

Вскоре вдали залаяли собаки, и огородами мы вошли в деревушку. Долго шли между домов и зашли в большой двухэтажный дом, вывеска которого гласила: «Лошадиная голова».

«Хм… Что-то типа бара „Копытом в рыло“», – подумал я.

Надеюсь назгулы под видом спортсменов конников ночью не завалятся хоббитов искать.

Дремавший трактирщик мигом проснулся и поднял голову со стойки, минуту изумлённо смотрел на нас, но потом на его лицо налезла широкая улыбка подхалима.

– О, рад видеть вас, госпожа! Давно вас здесь не было, ваша любимая комната свободна. Желаете переночевать?

– Да. И принеси, пожалуйста, в комнату что-нибудь поесть и выпить, – Эммилия высыпала на стойку горсть серебряных монет. – Ах, да! Мы у тебя остановились два дня назад, – она добавила ещё с десяток золотых, и улыбка трактирщика расползлась до ушей.

– Конечно, конечно, проходите в комнату, сейчас я принесу вам и еды, и питья.

Он моментом сгрёб деньги и скрылся за одной из дверей.

Мы поднялись в комнату и стали ждать еду, она оказалась у нас через семь минут. Жареная рыба и хлебные лепёшки показались очень вкусными, и умял я их за обе щёки, ибо раньше так толком и не поел. Эммилия только пила и, приговорив свою кружку пива, перешла на мою. Я не стал протестовать и достал из рюкзака две бутылки вина из запасов фермера.