Вполне очевидно, что писаная история застаёт человеческое общество уже поделённым на иерархические группы. Это разделение происходит гораздо раньше.

Примитивное лидерство имеет место быть и в животном стаде, однако чётко структурированное иерархическое общество свойственно именно человеку. Люди стали людьми только тогда, когда создали область абстрактных понятий – религию, искусство, науку… Именно с абстрактным мышлением связано выделение человека из мира животных. И именно на этой грани возникает социальное неравенство, основанное, по нашему мнению, не на материальных причинах, а более связанное с представлением, сложившимся в умах большинства, о «лучшести» или «избранности» отдельных членов общины.

Феномен избранности более духовный, чем материальный, поэтому объяснить его с точки зрения экономических и прочих приземлённых причин не представляется возможным. Скорее наоборот, экономическое и социальное неравенство может быть объяснено через постижение неравенства по духу. В основе избранности лежат, прежде всего, иррационализм и маргинальность. Она всегда стоит за порогом профанных норм, за гранью закона. Примечательно, что именно вне законодательного поля в любом обществе находятся как преступники, так и правители. «Кто нарушил табу, сам становится табу», – писал Зигмунд Фрейд. Элита, нарушая все писаные и неписаные законы «нормального» общества, оказывается в положении изгоя, маргинала, преступника, вступает на путь противодействия существующему порядку. Однако, разрушая старый порядок, творческие меньшинства одновременно становятся создателями порядка нового, проходя путь от преступников до законодателей. Таковы все творцы истории – революционеры и пророки, а также герои мифов, в которых часто «новое поколение богов» отбирает власть у своих предшественников.

Трудно сказать, благостна ли избранность для самих избранных, и тем более благостна ли она для остальной части общества. С одной стороны, провоцируя перемены, она нарушает равновесие, создаёт нестабильность, что чревато негативными последствиями; в более узком смысле избранность санкционирует социальное зло, порождая неравенство, отношения зависимости и прочие минусы иерархического общества. С другой стороны, застой создаёт иные, не менее реальные угрозы, – в первую очередь, накопление нереализованной творческой энергии, которая выплёскивается в виде различных проявлений внутренней деструкции, порождая разного рода социальные болезни; алкоголизм, психические расстройства, высокий уровень преступности – непременные атрибуты всякого стабильного циклического общества.

Кроме того, у всякого общества, как и у мира в целом, очевидно, есть иррациональная потребность изменяться. Таким образом, элита как творческое меньшинство, во-первых, поощряет социальный прогресс, выступая в качестве духовного проводника, а, во-вторых, указует обществу пути выплёскивания деструктивной потенции, оберегая циклические ценности своей векторной мощью.

Рассуждения о благостности избранности, в принципе, беспредметны по своей сути, потому что творчество – это, прежде всего, действие ради действия, не преследующее никакой иной цели, кроме немотивированного с точки зрения здравого смысла желания изменить, хотя бы в незначительной степени, статичный мир повседневного бытия. Любая творческая личность неизбежно эгоистична – вследствие абсолютной самодостаточности, выливающейся в бесконечное самолюбование, которое не имеет ничего общего с профанным нарциссизмом, а есть всего лишь осознание собственной уникальности и духовного превосходства над толпой себе подобных. Так, как бы парадоксально это не казалось, настоящему актёру не нужен зритель, настоящему поэту не нужен читатель, ибо каждый из них совмещает в себе и то и другое. Высокая степень самодостаточности, отрицающая ценность чего бы то ни было иного, есть высшая степень одиночества, знаменующая собой вершину самосовершенствования духа.