– Сеня, что случилось? – спросила она.

Муж, не открывая глаз, рукой показал на окно.

Отодвинув занавеску, она обмерла. На газоне в зеленом одеянии стояло существо, со светящейся звездочкой во лбу.

–Ой, – сказала жена Семен Семеновича, опускаясь на пол рядом с ним.

– Глаза закрой, – шепотом велел ей муж.

–Зачем? – так же тихо спросила жена.

–Они через глаза мысли читают, – пояснил ей Семен Семенович, – Узнает, что думаем, не отстанет. В мысли наши войдет, и мозг запрограммирует.

– А о чем ты думаешь? – спросила она, подвигаясь к нему.

– Да вот думаю, будет мне на будущий год пенсия, или правители наши, ее на два года отодвинут?

–Я – то думала обо мне, – надула обиженно губки жена.

– И о тебе тоже. А как же. Если отодвинут, два раза придется отмечать. На следующий-то год я уже гостей пригласил. Так что хлопот тебе прибавиться. Видишь, только о тебе и думаю.

– А там-то кто Сеня? – кивнула она на окно.

–Кто, кто? Ясень пень, пришельцы, – тихо выдохнул Семен Семенович, – контакта ищут.

–Ой, – закрывая глаза, ища защиты, крепко прижалась к нему жена…

Очистив грядку от червей, под окнами своего подъезда, Офигеннович, передвинулся к грядкам второго подъезда, решив вернуться к этим попозже, когда потревоженные выползки успокоятся и снова выползут отдохнуть на поверхность.

На новой грядке, в окружении «анютиных глазок и бархатцев», лежали два ботинка, вилка и рядом с ней, невесть откуда прилетевшая тарелка. На цветах лежали, кружочки нарезанных огурцов, краснели дольки помидоров.

5

Несмотря на эти, лишние на грядке предметы, она порадовала обилием выползков. Сразу нахватав пару десятков червяков, Офигеннович разогнулся, решив на минутку дать отдохнуть спине.

– Ты есть или тебя нет? – спросили его сверху.

– А как скажешь? – подняв голову, ответил он, увидев, что спрашивает его мужик в майке с балкона второго этажа, – Тебе как лучше?

– Офигеть? Так ты еще и говоришь? – обрадовался мужик, закуривая, – Если за белками пришел, так не ищи, они еще вчера разбежались.

– Какие белки? – не понял тот, – я червяков на рыбалку собираю.

– Еще и эти ползают, – громко возмутился мужик, – вчера с концертом, куча белок прибежала. Все меня танцевать с ними звали, а сегодня уже червяки, говоришь. Нет, ну не дадут спокойно поработать.

– А ботинки твои? – догадался Офигеннович, – и тарелка с вилкой?

– Так это я белкам скинул. Попросил их в магазин сбегать, а они говорят нечего обуть. И закуски сразу сбросил.

– Василий, ты успокоишься, когда ни – будь. Весь дом уже бессонницей мучается. Я вот сейчас полицию вызову, – открылось на первом этаже окно. Наружу высунулась женщина, примерно одного с Офигенновичем возраста. Не обращая на него никакого внимания, начала совестить мужика, – Когда это кончиться, Василий, никакого сладу с тобой нет.

– А! Анна Петровна! Приветствую, как это, а вспомнил, жую сало, – обрадовался мужик, встречая женщину непонятной для Офигеныча фразой, – не переживайте, когда ни будь все закончится…

– Василий! Надо так, же вью, салю, – поправила его женщина с французским прононсом, – Сколько же можно так коверкать язык Дюма и Дидро, язык французский…

– Анна Павловна, – раздался громовой голос с балкона третьего этажа, – вам, что днем времени на репетиторство не хватает. Первый час ночи, а вы со своим французским?

– Пардон, конечно. Но вот Василий опять не спит, я просто попросила его, не беспокоить соседей, – извинилась дама.

– Василий никогда не спит, – зарокотал сверху бас, – вчера в третьем часу ночи, белок в магазин отправлял, позавчера собака у него всю ночь с балкона тявкала. Дверь ей, бедолаге, не открыть было. Василий на защелку закрыл. Катастрофа, а не сосед.