«Никто не должен тебя развлекать, малыш. Весели себя сам», – осуждающе говорил ему голос в голове. Робби равнодушно от него отворачивался, отвечая:

«А смысл делать что-то для этих людей? Они не способны оценить красоту, талант, силу. Хлеба и зрелищ – этого им надо. А я шутом быть не собираюсь. Как и наживой».

Перед вечеринкой Робби все-таки решил зайти к бабушке, но сперва забежал домой за костюмом. С бабулей проблем не было. Она давно потеряла интерес к миру. Робби продумал детали, составил правильное впечатление и в полпервого ночи вышел в парадную в отглаженном костюмчике цвета морской волны, с повязкой на голове, которая служила ободком, и истратив за несколько секунд напряженных телодвижений нервных клеток больше, чем за весь месяц, рванул вниз по лестнице в ледяную улицу.

Робби видел список приглашенных, но он никак не предполагал, что на его дне рождения будет так много незнакомых ему людей. Дверь ему открыл какой-то упоротый парень в ковбойской шляпе с лицом настолько безразличным, что это даже пугало.

– А, Робби-девственник, ну приветик. Заваливайся.

Робби, не изменяя традициям, пришел в костюме. Тема почти сразу заметил друга и сунул ему в руку открытую бутылку коньяка.

– С днем рождения, дружище!

– Не называй меня дружище!

– Так, народ! – заорал Тема басом. Музыку тут же выключили. – Именинник на месте, девочки, мальчики и алкоголь тоже. Но прежде чем вы погрузитесь в липкие объятья этой развратной ночи, запомните: фарфоровый сервис с гусем трогать нельзя. Если хотя бы одна тарелочка разобьется – я вас выкину из окна. Все что угодно, но сервис с гусем не трогать. Уничтожу.

Парень в ковбойской шляпе вышел к Теме и, всем своим видом выставляя оскорбленные чувства, сказал:

– Братан. Мы, конечно, отбитые. Но ты за кого нас принимаешь? Даю слово – сервис с гусем не пострадает.

Кто-то заорал «ура». Снова заиграла музыка, слова смешались с людьми, которых было так много, что приходилось расталкивать их, чтобы пройти. В теплом влажном воздухе пахло фруктовыми духами, ромом и попкорном. Все было как будто в тумане из-за кальянного дыма. Единственными источниками света были подсветка на потолке и экраны телефонов. Это создавало особенную атмосферу. Какая-то вседозволенность напала на всех. Робби от такого с ума сходил. Именно за этим ощущением он и гнался.

Почувствовав в груди содрогание свободы и горячего соблазна, он пробрался на кухню и нашел там тех, кто полностью разделял его порывы. Две его ровесницы в странных платьях тут же повисли на нем, как только он зашел в комнату. Одна запустила ему руку в волосы, без конца восхищаясь их красотой. Вторая, держа его за локоть, повела к стойке с алкоголем.

– Тут есть виски? Дайте мне виски! – Робби говорил громко, излишне самоуверенно, как это делают дети, притягивая девочек к себе. Он улыбался, наслаждаясь мнимой свободой. Эти секунды были для него глотками воздуха – когда он мог говорить что хотел, кричать и ругаться с кем попало. Эти секунды абсолютной свободы – именно за ними он пришел сюда. И пускай это иллюзия, но она хоть на какое-то мгновенье облегчала ему жизнь. И за это он готов был платить своим здоровьем, временем и – господи прости за старомодность – честью!

Робби налили полный стакан виски с колой, наспех накидав в него льда и несколько долек лимона. Он сделал пару крупных глотков, торопясь поскорее отключить свой аналитический аппарат и все тревожные переживания. Музыка позади него пробуждала желание двигаться. Ритмичные удары, знакомые слова – и он превращался в настоящего артиста. Робби проник в самую глубь толпы, все еще сжимая обеими руками женские тела. По пути он встретил Тему, и на секунду Робби почувствовал себя счастливым – никакой боли и страхов. Всего секунда – но она стоила всех тех скучных будней и сдержанных криков. Звуки и ритмы играли друг с другом, руки то поднимались ввысь, то касались чужих тел. Приятное тепло и жжение алкоголя в груди помогали улыбаться. Он ничего не думал, никого не знал и был этому рад.