Повторяем это вслед за авторитетными нашими современниками, многие высказывания которых приведены здесь и частично выделены жирным шрифтом.

К тому же ужасно, если правовыми органами не определены и не осуждены конкретные главные виновники, в результате чего, пока это не сделано, вина лежит на всём само́м народе, который от этого преступления и пострадал. [Да ещё и наказаны казнью подчинённые главного виновника, а он – нет.]

Пока это не сделано, Россия будет оставаться для других стран не достойной быть равной, взаимоотношения России с другими странами не будут равноправными, хорошими. Германия смыла с себя позорное пятно фашизма, хотя вина лежала на всей стране, а Россия должна снять с себя, своего народа, вину за массовые репрессии, которая лежит не на народе в целом, а на конретных лицах, это и надо определить в правовом порядке, чем окончательно разрешить остающуюся незавершенной эту историческую ситуацию.

[Эти выводы повторяются каждый раз, когда приведены очередные высказывания, одно сильнее другого, известных, авторитетных, лиц.]

В очередном рассказе, на этот раз о Крупской, 14 февраля 2012 года, также не обошлось без упоминаний о Сталине. Говорится, что ещё при Ленине Сталин рассорился с Крупской, обозвал её, чем вызвал гнев Ленина. А потом он всячески её отодвигал в тень, отказал ей в просьбе относительно Каменева и Зиновьева.

Были высказаны подозрения в отравлении им Ленина и Инессы Арманд, долгим добавлением яда в пищу, и Крупской, подаренным ей Сталиным тортом, 15 лет спустя. Ясно, что это – бездоказательные подозрения. Но их наличие и упоминание в документальном рассказе уже характерно, говорит о многом.

[Высказать такие подозрения о любом человеке безосновательно невозможно, а о человеке такого уровня, о первом лице в стране, надо было иметь для этого почву!]

В следующих двух передачах рассказывалось о жёнах Сталина и Молотова, Хрущёва, Брежнева.

В фильме Млечина о революции, от 17 февраля 2012 года сказано, что если бы Сталин был бессмертен, диктатура продолжалась бы до сих пор. [И расширялась бы, на основе провозглашённого им принципа. И если рассуждать по сравнению с гитлеризмом, то там границы были – численность населения, которое уничтожалось, так что там число жертв уменьшалось. И повторяем, что там жертвами были другие, как в войну, а здесь – свои же! Непостижимо!]

И так далее. Как уже сказано, тема бесконечна.

Воистину, чрезвычайные происшествия происходят при чрезвычайных обстоятельствах. Для того, чтобы произошла величайшая в истории человечества трагедия, выразившаяся в самоуничтожении по велению одного человека огромной массы людей, цвета нации, надо было увлечь народ заманчивой несбыточной идеей, чтобы он, поверив в неё, позволил безнаказанно уничтожить лучшую, неимоверных размеров, его часть. Было же нужно, чтобы была такая идея, для её реализации пошли бы массы, а уж потом – повернуть весь этот процесс в пропасть!

Теперь, особенно – после тщательного прочтения полного текста и осмысления книги Р. Конквеста, цитаты из которой приведены здесь, – в конце концов у читателя не должно быть никаких сомнений ни в отношении собственно сталинизма и Сталина, ни в отношении того, что всю правду о них, какая она ни есть, озвучить во всём мире не только надо, но и крайне полезно для народов России, ибо это очистит их от вины истинных виновников, – лично Сталина и, очевидно, его нескольких приближённых. К ним, очевидно, следует отнести в первую очередь, упоминавшихся здесь, – заслуженно наказанного Берию, ещё – Вышинского. Ну, и не выглядит необходимым и полезным расширять круг лиц, подлежащих осуждению, ибо это только ослабило бы осуждение главного виновника всех бед. А попытки отделить плохое от хорошего в отношении всех остальных только замутили бы всё, выглядели бы похожими на тот же сталинский террор, привели бы к новым ошибкам, да и попросту, много лет спустя уже бессмысленны и нереальны. И более того, при расширении круга обвинённых опять же нашлись бы недруги, котрые заявили бы, что если многие, то и – весь народ России. Да и попросту, как уже сказано, осуждение остальных не следует проводить за давностью ими содеянного.