Он был, как можно представить, увлечён своими действиями и одержим своей целью и ничуть не сомневался, правильно ли поступал. Ему никого и ничего не было жалко. Он несомненно не был садистом, который испытывает наслаждение самим убийством. Однако, допускаем, что он всё-таки испытывал удовлетворение, когда убирал со своего пути того или иного неприятного ему человека. Он скорее был похож на того преступника, который задался какой-то целью, при достижении которой подвернулись люди, либо реально ему мешавшие, либо могли потом оказаться нежелательными свидетелями, либо попросту попали под его руку по ходу его дела. Но в основе его цели всё-таки было именно удержание власти в собственных руках, без учёта того, насколько он сам мог распорядиться этой властью лучше для народа в целом, чем кто-нибудь из тех, кого он убирал. Он так поступал и считал, что поступать иначе не мог. Поэтому у него не было и не могло быть о чём-либо сожаления и угрызений совести, какой-либо жалости или сомнений. Всё, что он делал, для него выглядело наиболее правильным и наиболее целесообразным. Но на самом-то деле, что было на уме у Сталина, так никто и никогда не узнает, поскольку он ни с кем не делился. Важно понимать, что такое объяснение поведения отнюдь не означает какого-либо оправдания. Об оправдании не может быть и речи! Как можно оправдывать уничтожение своих сограждан под надуманными предлогами?! [И очень важно, что ликвидируя всех этих людей, он уничтожал абсолютно всех, кто мог уничтожить его самого. Потому, будучи убийцей, он и прожил так долго!]

Ведь надо понимать, что, к сожалению, как по стихийным причинам, так и по вине самих людей, постоянно, ежедневно гибнут случайные люди, и виновных сурово наказывают.

Во время моей работы над книгой, на Волге утонул теплоход и погибли более ста человек, а в Норвегии один молодой человек взрывом и выстрелами убил 99 своих соотечественников. Это – трагедии! Траур и сопереживание! Но возбуждаются дела и виновных наказывают. Обвинили даже и капитана теплохода, который проходил мимо и не оказал помощи тонувшим. Не за убийство, а за неспасение!

Но как же надо было так всему подстроиться, и этим так преступно воспользоваться, чтобы были уничтожены миллионы ни в чём не повинных, – даже наоборот, в своём большинстве как раз более достойные, – и после этого, видите ли, рассуждали бы, «можно ли главному виновнику всё это простить», и даже – «можно ли его считать великим», и чтобы находились такие, кто всё это оправдывают!

В конце работы над записками стало известно меткое ему, главному виновнику, определение: «идеологизированный фанатик».

И вдумайтесь: что давало уничтожение своих соотечественников рядовым гражданам России, в том числе – и работникам КГБ? Надо полагать, что они считали, что выполняют волю тех, кому верили, – приказы вышестоящих. А с другой стороны, они боялись, и не без оснований, что малейшее отклонение приведёт к гибели и их самих. Что оно давало вождям, мы здесь проанализировали, и это понятно. Но уравнивать эти преступления с уничтожением народов гитлеровцами не следует, ибо там был геноцид, а здесь – уничтожение своих же соотечественников. При геноциде виноват каждый, а при массовом терроре – его организатор.

Наш окончательный ответ такой. Юридически виноваты и главный и исполнители. Это надо констатировать. И если это носит очевидный характер, а масштабы огромны, жертв – миллионы, настолько, что полное расследование невозможно, и более того, может привести к ещё новым непоправимым ошибкам и злоупотреблениям, близким по характеру к самим рассматриваемым преступлениям