Тарас Адамович улыбнулся:

– Я тоже разделяю вашу уверенность, что Одетта – Вера Томашевич – должна найтись. Особенно, если вы нам в этом поможете.

Бася скорчила гримасу, всем своим видом показывая, что имела в виду совсем не это. Тарас Адамович посмотрел на третью девушку, на которую сначала не обратил внимания. Тоже блондинка, но не такая яркая, как Барбара. Невыразительное, плохо запоминающееся личико. Она почувствовала его взгляд и подняла испуганные светлые глаза.

– Когда вы в последний раз видели Веру Томашевич? – спросил Тарас Адамович, обращаясь сразу ко всем троим.

Ответы были разными. Бася рада была бы не видеть вовсе, но встретила Томашевич на последней репетиции в театре, за день до ее исчезновения. По словам Баси, Вера, как всегда, была невыносимой и нестабильной.

– То есть? – не понял Тарас Адамович.

Бася молчала. С объяснениями помогла Ярослава:

– Вера невероятно становилась в арабеск… Застывала в позе, но центр тяжести будто смещала вперед, часто раскрывая плечи. Казалось, вот-вот упадет, но она могла замереть так надолго, это было удивительно… Неакадемично, но прекрасно…

– Неправильно, – оборвала ее Бася.

Ярослава смутилась. Сама она видела Веру утром, в день ее выступления в Интимном театре – они вместе ходили к модистке.

– Вера что-то шила на заказ?

– Нет, я шила. То есть мне шили шляпку, Вера помогала выбрать фасон.

– Она о чем-то говорила? Важно все, что вы вспомните, любая деталь, – Тарас Адамович достал из кармана записную книжку.

– Я… Вряд ли я смогу чем-то помочь. Просто говорили мы… Какой-то вздор, неважно. Вера сказала, что ей больше нравятся этюды, которые она репетировала с Брониславой, чем сцены из классического балета.

– Она не упоминала о своих планах на вечер?

Ярослава наморщила лоб.

– Это было давно… Кажется, она собиралась с кем-то встретиться.

– С кем именно?

– Я… не помню.

Бася закатила глаза. Тарас Адамович бросил на нее вопросительный взгляд.

– Ярослава не умеет врать, – объяснила блондинка. – Все в театре знают, что Вера крутит роман с Назимовым, это офицер из 1-й запасной роты, пылкий почитатель ее неакадемичности.

– А вы не одобряете?

– Неакадемичность? Разумеется.

– Нет, роман.

Бася рассмеялась.

– Роман как раз одобряю, надеюсь, что Ромео когда-нибудь все же заберет свою Джульетту из нашего театра, где все такие скучные и академичные.

Третью девушку, брюнетку, звали Мари. Тарас Адамович еще раз посмотрел на нее, что-то записал в блокноте. Мари Веру не видела, по крайней мере точно не могла вспомнить, когда они встречались в последний раз. Мари хотела как можно скорее уйти, так как заканчивался перерыв, а у нее еще было много дел. Тарас Адамович вздохнул. Щербак сочувственно посмотрел на него.

– Последний вопрос, – сказал следователь. – Сколько зарабатывают балерины?

– Что? – удивленно захлопала глазами Бася.

– Вы же получаете какую-то плату? – задал уточняющий вопрос Тарас Адамович.

– Да, но…

– И сколько же?

– Мы не обсуждаем…

– Разумеется. Но вы же можете назвать сумму?

– Девятнадцать рублей.

Сказала та самая Мари, которой так хотелось побыстрее уйти. Это много или мало? Низшие полицейские чины получали примерно двадцать – двадцать пять. Столько же – учитель начальной школы. Могла ли Вера на эти деньги содержать себя и помогать сестре? Оплачивать жилье? Ведь Мира Томашевич говорила, что впоследствии они смогли снять всю квартиру. И самое главное – могла ли она оплачивать учебу сестры?

– Почему вы спросили о деньгах? – допытывался Щербак, когда они прогуливались по коридору.

– Чтобы понять, что случилось, нужно знать, чем жила Вера Томашевич, что ее волновало.