– Увы, такого мы себе позволить не можем, – с горечью ответила я. – Каждая воспитанница ограничена строго определенным количеством отказов, которое варьируется от одного у худших учениц до пяти у лучших. Так что даже если лучшая ученица откажет пяти претендентам на ее руку, за шестого она будет обязана выйти замуж, как бы он ни был ей противен.

– Да уж, незавидная участь, – пробормотал мистер Шарден, со странным выражением глядя на меня. – Ну а вы, мисс Лирьен, сколько можете позволить себе отказов от замужества?

– Два, – резче, чем собиралась, ответила я и вскинула голову – мол, я не жду от вас жалости или сочувствия, или неуместных комплиментов по поводу того, как это несправедливо по отношению к такой замечательной и очаровательной барышне как я. Впрочем, я не дождалась ни первого, ни второго, ни третьего. Мистер Шарден лишь что-то пробурчал себе под нос и задал следующий вопрос, которому я уже даже не удивилась – это было ожидаемо.

– А вы уже отказывали кому-нибудь?

Я бледно улыбнулась уголками рта.

– Нет, мистер Шарден. Вы – первый мужчина, пригласивший меня на свидание за те четыре месяца, что моя анкета находится в Книге невест, что уж говорить о предложениях руки и сердца! Мне их не от кого было получать.

Любезный джентльмен опять не проявил любезность, заверяя меня в несправедливости подобного отношения к столь привлекательной юной мисс, за что я и была ему благодарна, и почему-то сердилась на него, а вместо этого спросил:

– Воспитанницы, чьи анкеты находятся в Книге невест, уже окончили пансион?

– Нет, учебный год у нас заканчивается в августе, просто за полгода до окончания обучения воспитанницам уже начинают подыскивать супругов, а дальше уже от будущего мужа зависит, даст ли он своей избраннице закончить обучение или сразу же обвенчается с ней и увезет домой.

Мимо нас, шурша гравием, прошел садовник, везя перед собой тачку с рабочим инвентарем. Проходя мимо лавочки, на которой мы сидели, он бросил на меня короткий хмурый взгляд из-под густых черных бровей, и я поежилась – мне почему-то было не по себе от этого человека, к тому же, я не могла отделаться от чувства, что уже видела его раньше и отнюдь не в образе неопрятного садовника с копной засаленных черных волос и в запачканном землей рабочем комбинезоне.

– Это ваш садовник? – я вздрогнула, вырванная из тревожного состояния, в которое меня каждый раз погружал этот человек, и взглянула на мистера Шардена. Тот задумчивым взглядом провожал спину садовника, уже удалившегося от нас на приличное расстояние.

– Да. Его наняли месяца два-три назад. Работавший до него садовник ушел на пенсию и ему искали замену.

– Какой молодой…

Громко и торжественно зазвонил колокол и теперь уже мистер Шарден вздрогнул от неожиданности, а затем поморщился.

– Никак не привыкну к вашим порядкам. Что его звон знаменует на сей раз?

– Время ужина, – я улыбнулась. – Идемте, мистер Шарден. Пора вам уделить время и прочим воспитанницам. Вдруг среди них окажется та самая, подходящая именно вам?

Мистер Шарден окинул меня очередным долгим взглядом, заставившим меня покрыться мурашками, поднялся со скамейки и галантно предложил мне руку.

– Вы правы, мисс Лирьен. Я слишком увлекся вашим обществом и позабыл о других. Идемте!

Сегодня я снова засиделась до ночи. Работала над пионом из комнаты Мари. Из бутона он уже распустился в роскошный цветок и нужно было торопиться – скоро он увянет и тогда толку от него уже не добьешься. С помощью цветочной магии я поддерживала в пионе жизнь, замедляла процессы, происходящие в нем, но совсем предотвратить его увядание мне было не по силам. И я спешила как могла – прилежно штудировала учебник по цветочной магии, одним глазом косясь на дверь, готовая при первом же подозрительном стуке или скрипе запрятать контрабандную литературу и цветок, добытый на месте преступления.