– Что ты имеешь в виду?

– Как тебя зовут… твои друзья? – спросила она.

– Мое имя Стюарт.

– Дурацкое имя. Они зовут тебя Стю?

– Угу.

– Хорошо, я буду звать тебя Стю. Послушай, Стю, ты покажешь мне кое-что?

– Что?

– Докажи мне, что ты не хочешь дрейфовать, можешь плыть против течения, и я или вернусь обратно, или брошусь в воду. Я устала, и мне надоела вся эта жизнь. Расскажи мне о твоей жене.

Бедфорд сел на постель.

– Давай не будем говорить о ней.

– Ты не хочешь разговаривать о ней со мной?

– Не совсем так.

– Я хочу знать, какой должна быть женщина, чтобы ее любили так, как ты.

– Она удивительная женщина, – сказал Бедфорд.

– Черт! Не трать зря времени, это понятно. Я хочу знать, как она относится к жизни… и что Бинни имеет против нее.

– Зачем?

– Если бы я знала, то, возможно, сумела бы ей помочь. – Она непроизвольно зевнула.

Некоторое время они молчали. Бедфорд, уже лежа в постели, думал об Анне Роан. Он чувствовал, что мог бы рассказать о ней девушке, о ее живости, о манерах, разговоре. Но услышал мягкий вздох и, обернувшись, увидел, что девушка спит. Он продолжал искать выход, который оказался бы самым разумным в случившихся обстоятельствах. Однако нервное напряжение настолько истощило его, что глаза закрывались. Он с усилием открыл их. И вдруг с ужасом понял: в питье было примешано снотворное. Надо что-нибудь делать. Он пытался встать с постели, но не хватало сил. Теплое чувство дремоты охватило его.

Кажется, он слышал шум мотора, чьи-то неясные голоса. Сквозь сон угадывался шепот, шелест бумаги. Эти звуки накатывались на него мягкими волнами, но не достигали сознания. Он пытался очнуться, преодолеть силу снотворного, и в этот момент темнота снова поглотила его.

Опять он слышал шум мотора, потом наступила тишина, и он, в который уже раз, пробовал очнуться от летаргии. Казалось, прошла вечность, прежде чем к Бедфорду вернулось сознание. Теперь он понимал, что лежит на чужой постели, судя по всему, в номере. Ага, была еще девушка. Надо открыть глаза. Хватит спать. В его питье подсыпали снотворное. В питье девушки тоже. Видимо, это сделали они. Может быть, она сама? Бутылка виски… Нет! Она прекрасная девушка. Правда, сперва он ненавидел ее. Но после – понравилась. Она не стала бы возражать, если бы он… Напротив, ее тщеславие задето. Потом его мысли перенеслись к жене. Девушка хотела знать о его жене.

Мысль об Анне заставила его открыть глаза. В комнате было сумрачно, лишь через смежную дверь падала неширокая полоска света. Снаружи сплошная темнота. Он начал торопливо подниматься и тут заметил, что к рукаву его пиджака приколота бумажка. Повернув ее к свету, прочел:

Еще плохо соображая, Бедфорд встал и пошел в сторону соседнего номера. Он хотел разбудить Гарри, но передумал: она ведь оставила записку, значит, ее нет. Однако теплая мысль о ее существовании жила в нем, он вспомнил, что видел ее обнаженной, ее необычайно красивая фигура волновала.

Перешагнув порог комнаты, он сразу увидел тело человека, лежавшего на полу, красную лужу на ковре и свет лампы, падающий на пол. Это оказался Бинни Денхем, и он был мертв. Казалось, даже в смерти своей он извинялся, протестовал и просил прощения за то, что испачкал ковер кровью, которая вытекала из его груди.

На мгновение Бедфорда охватила паника. Он бросился в свой номер, схватил шляпу и портфель. На секунду замер, резко открыл портфель и заглянул: пистолет исчез.

Теперь он делал все последовательно: надел шляпу, взял портфель, закрыл дверь в соседний номер, а сделав это, увидел через окно блики красного цвета, появляющиеся через равные интервалы. Он подошел к окну и взглянул на улицу. Красный свет исходил от вывески «Мотель „Стейлонгер“». А ниже горела постоянная надпись «Свободно».