– Крабы и креветки! Жмых и сигаретки! – кричали зазывалы. Уличные музыканты играли на инструментах и пели забавные песенки, развлекая публику:

Люди столпились возле исполнителей, смеясь и хлопая в ладоши.

Хек подкинул монетку, бросил ее одному из артистов, и тот, подпрыгнув, поймал ее в воздухе. Подмигнул и слегка поклонился, не переставая напевать. Рита подставила лицо уходящим солнечным лучам и взяла Марван под руку.

– Как хорошо, не правда ли? – обратилась девушка к старшему детективу. Женщина вынуждена была признать, что этот вечер им всем был крайне необходим.

– Правда, – просто ответила Марван.

Троица остановилась возле витрины, с любопытством разглядывая ее содержимое. За стеклом на прилавках, обитых черным бархатом, на маленьких воздушных подушечках лежали разнообразные модели фотоаппаратов. Под каждым из них красовалась табличка и историческое фото.

– «Негативы от Авраама», – вслух прочитал Хек. Десять минут спустя у каждого в руках было по снимку. На всех господин Мерлуза не сводил глаз с Риты Наваги, а Марван Катран запечатлелась со страдающей улыбкой на лице.

Дойдя до пункта назначения, компания выбрала себе дальний столик. Издержки профессии заставили друзей не сговариваясь занять место с самым широким углом обзора.

– Кто что будет? – галантно спросил Хек, открывая меню. – Я чертовски голоден.

– В «Ленточном черве» разливают отличный жмых, – со смехом повторила Марван слова Карпуна. – А еще тут подают прекрасное филе лосося со свежими овощами.

За разговорами троица не заметила, как пробежало время. Стемнело. На улицах зажглись фонари, а на столы вынесли зажженные трикирии[3].

Женщина смотрела на счастливых Риту и Хека, и что-то внутри нее неприятно шевелилось. Одиночество змеей проникло в душу детектива, и, если бы не выпитый жмых, Марван никогда бы не позволила ей зарыться в тугой клубок своих чувств.

Женщина поняла, что не может поддерживать разговор, если тот не касается работы в агентстве, и поднялась из-за стола:

– Выйду подышать свежим воздухом и вернусь, – улыбнулась старший детектив, накидывая пальто.

– Возвращайся скорее, сейчас принесут жареный чесночный хлеб! – воскликнул Хек и как будто случайно накрыл руку Риты своей ладонью.

Марван толкнула двери и очутилась на улице. Жизнь в центральном районе округа не прекращалась с приходом ночи: по бульвару сновали торговцы сувенирами, влюбленные парочки и музыканты.

Вдруг старший детектив заметила среди толпы рыжую шевелюру. Ребенок с веснушчатым лицом и хитрыми глазами, которые блестели сквозь стекла его круглых очков, отвлекал музыкантов, показывая им фокусы. Пока артисты в изумлении оглядывали конфетти от взорвавшейся хлопушки, малец стащил из шляпы деньги, которые те заработали за вечер, играя для проходящей публики.

– Эй! – окликнула мальчугана старший детектив. Он обернулся на ее голос, и оба застыли в узнавании. Странно, но беспризорник не ринулся наутек, а, наоборот, пошел ей навстречу, по пути расталкивая прохожих.

Вдруг ребенок вскрикнул, и Марван увидела, что его держит за шиворот молодой человек, одетый в дорогое пальто. Мальчишка, не растерявшись, бросил цилиндр использованной хлопушки в лицо пленившему его господину. Тот, ошарашенный детской наглостью, ослабил хватку и выпустил беспризорника из рук.

– Вам нужно уходить отсюда, сейчас же! – заорал мальчишка, спотыкаясь, но настойчиво пробираясь сквозь толпу. Хек и Рита тоже вышли наружу, услышав непонятные возгласы, и стояли, наблюдая за этой картиной. Незнакомец поднял голову и встретился взглядом с Марван. Его темные густые брови сошлись к переносице, и он выпрямился, опустив руки по бокам, словно солдат.