Перед глазами просвистел клинок. «Что ей надо? Она ведь уже убила меня», – пронеслось в голове. Но, видимо, инстинкт самосохранения продолжал действовать. Иноземцев успел отпрянуть, кончик шпаги лишь слегка задел ухо. Перевернувшись, он вскочил и бросился наутек. Вылетел на лестницу, кинулся вниз, но снова оступился, да так неловко, что насчитал виском пять ступенек, а на шестой колдовской свет для него померк.

– Иван Несторович, Иван Несторович! Ваня, Ванечка, проснитесь, миленький!

Иноземцев продрал глаза. Нет, не показалось: возле него, склонившись, с покрасневшими от слез глазами, стояла на коленях Ульянушка и вытирала подолом платья его расшибленное лицо. Сам он распростерся на ступеньках, неудобно прильнув плечом к перилам.

Открыть-то глаза он открыл, но поначалу не смог шевельнуть и пальцем. К счастью, оцепенение длилось недолго. Стоило ему согнуть локоть и колено, как боль вернулась и заставила его жалобно застонать.

– Иван Несторович, куда вас занесло? Нет, не отвечайте! Вам, должно быть, так больно! Бедненький вы мой…

Ловкими движениями она ощупала спину, руки, ноги, запустила теплые пальчики в волосы – проверяла, нет ли перелома.

– Ушиб довольно сильный, но не опасный. – Она оттерла струйку крови, которая норовила заползти за шиворот сорочки. – Вы можете приподняться и опереться на меня?

Иноземцев улыбался, наслаждаясь ее участием. Как она его назвала? Он все слышал! Ванечкой она его назвала…

Заметив, как он смотрит, Ульяна нахмурилась и провела несколько раз пальчиком перед глазами – проверяла реакцию.

– Вы можете привстать? Или мне позвать Фомку? Он вас как пушинку поднимет и мигом доставит до спальни.

Иноземцев сморщился и замотал головой. Внезапный приступ тошноты подступил к горлу. Он стиснул зубы и жалобно поглядел на спасительницу. Та поняла, просунула руку под плечи и слегка подтолкнула. Благодарение небу, за день во рту маковой росинки не было, иначе содержимое желудка тотчас оказалось бы на ее платье.

Ближайшим местом, где можно было разместиться, оказалась кухня. После нескольких шагов Иноземцев смог идти сам, Ульяна только слегка поддерживала за локоть. Она отвела его к креслу-качалке, укрыла пледом, зажгла свечу. Теплая нега разлилась по телу.

Он тотчас задремал, наблюдая сквозь сон, как Ульянушка омывает рану на виске теплой водой и смазывает ее маслянистым бальзамом. Она улыбалась, склоняла голову то вправо, то влево, иногда тихо мурлыкала: «Мой гений, мой ангел, мой друг».

Иноземцев клевал носом. Веки отяжелели, перед глазами все смазалось в фосфорический сгусток: дорога, паяльная лампа, веснушчатое лицо француженки, красная обивка, снова дорога, грохот тарантаса…

едва слышно напевала Ульянушка. Все бы ничего, но слова показались Иноземцеву знакомыми. Вдруг совсем некстати восстал образ дамы в лиловой амазонке.

Резко вскочив и отбросив плед, он посмотрел на свою рубашку – ни следа. Схватился за ухо в совершенной уверенности, что полмочки безжалостно отсечено, но и ухо оказалось целым.

– Снова галлюцинации. Что же такое происходит? Я сошел с ума… Никаких инъекций уже несколько дней… Или я все же что-то смешивал? Господи, – застонал Иноземцев, – я ведь ничего не помню.

Испуганная Ульяна с секунду стояла в стороне, держа в одной руке бинт, а в другой – темного цвета пузырек, и хлопала ресницами. Затем отставила все в сторону и приблизилась к нему.

– Все возможно, вон вы какую шишку себе набили. – Она легонько надавила ему на плечи. Безвольно поддавшись, Иноземцев сел и нахмурил брови.