– Я – в наш буфет. Желаете, товарищ следователь, идёмте со мной. Но насчёт «не отравиться» – не гарантирую. – Ожаров шагнул к двери, втайне надеясь, что Иванов за ним не пойдёт.

Надеждам его не суждено было сбыться. Иванов отравиться не побоялся и вышел из кабинета вслед за Денисом.

– Не успел я с вами на труп, служебная машина на вокзал опоздала, – Иванов заговорил так, словно продолжал прерванный разговор и не видел недовольной физиономии Ожарова, хотя и вправду не видеть – точно не мог.

Денис неопределённо хмыкнул. Понятное дело – знал. Доложили уже высокому начальству о новом трупе. Хорошо, хоть на место преступления важняк из Москвы не прилетел под ногами путаться.

Иванов, словно прочитав его мысли, спокойно продолжил:

– Решил вас в кабинете подождать, времени с вашего отъезда прошло много, тело, скорее всего, уже увезли в прозекторскую, могли разминуться. А вы уже со вскрытия?

Денис вспомнил острый запах железа, стоящий в морге, и его снова замутило. Вот ведь скотина! Надо было ему про прозекторскую не раньше и не позже вспомнить. Впрочем, Денис был сейчас так голоден, что аппетит ему испортить было просто невозможно.

– Я не был на вскрытии. – Денис зло глянул на Иванова и отвернулся.

Иванов не удивился, лишь опять скривил губы в этой своей всё понимающей улыбке.

– Новый подарок от Потрошителя? – никак не хотел униматься он и продолжал донимать Дениса расспросами. Как будто после еды поговорить нельзя.

Денис поморщился и недовольно буркнул:

– Потрошитель… Это Тролев, местный репортёр, вычитал, что был в Европе такой злодей. Для поэтичности и громкого словца так назвал. А я считаю – от этого один вред только делу. Наш злодей себя теперь кем-то особенным возомнил. И славы захотел, известности. Убивать чаще стал. И косынки эти… Я думаю, у первых жертв это просто совпадения были. А потом газетчики раздули, вот он и решил это своей визитной карточкой сделать.

Иванов насмешливо протянул:

– А что, в N-ске заведено писать статьи по нераскрытым делам? Тайна следствия и всё такое – не для ваших сотрудников? Честно говоря, я был сильно удивлён, когда узнал об этом.

Денис тяжело вздохнул. Это был больной вопрос.

– Распоряжение обкома. Хотя откуда подробности Тролев знает – непонятно. Видимо, кто из ребят проговорился. Он раньше у нас в отделении частый гость был. Статьи ко Дню милиции писал. Очерки иногда про сотрудников. С кем-то из наших даже приятельствовал. Он, если ему надо, без мыла в душу влезет.

– Странное решение обкома… – Иванов снова усмехнулся. – Но товарищам партийным работникам, конечно, виднее…

Денис покосился на следователя. А он не дурак, этот Иванов. Может, и сработаются. Но думать об этом на голодный желудок не хотелось.

В буфете первого уже не оказалось. Суровая Марь Ванна, не признающая ни чинов, ни авторитетов, но почему-то явно благоволящая к Ожарову, укоризненно покачала головой:

– Опять вы, Денис Савельевич, без горячего. И так светитесь уже насквозь. Чего чуток пораньше не пришли?

Она окинула Дениса жалостливым взглядом и грозно рыкнула Зиночке:

– Подай гражданам оперативникам двойные макароны со шницелем. Да поживей поворачивайся.

И уже через пять минут на свежевытертом чистым полотенцем столе стояли две супные миски, доверху наполненные макаронами, щедро пересыпанными золотистым жареным луком, и мясная котлета, величиной с хороший лапоть. Денис только присвистнул: макароны с мясом – явно не из меню для всех. Он благодарно улыбнулся поварихе и уселся за стол, чувствуя, что сейчас захлебнётся голодной слюной, если немедленно не поест.